Истинная для дракона

Сияющая лава внизу моего живота качнулась и потекла ровным потоком навстречу жарким губам и ненасытному языку дракона. Мне хотелось этого. Чтобы он напился моим соком, моим жаром, моей силой. Она слишком долго ждала освобождения, её слишком много! И вот я ощутила, как огненная река, больно обжигая низ живота, сосуды и мышцы, достигла лона, обожгла его, и двинулась из меня. Этелхарт, орудуя языком, губами и пальцами, уже жадно пил, втягивал меня всю. Клитор достиг какого-то пика чувственности, и в нем будто что-то взорвалось. Меня сотрясал невероятнейший оргазм. Я кричала, стонала и плакала. Да это просто неописуемо!

Этелхарт жадно впился в меня ртом и не отпускал до тех пор, пока не иссяк поток лавы у меня внутри, и пока я не перестала дрожать от сладостной неги. «Если я так реагирую на его руки и губы, что будет при полноценной инициации?» Я уже размышляла их категориями.

Со стоном наслаждения, нехотя дракон оторвался от меня, сжал обеими руками ягодицы, погладил ноги. Глаза его сияли огнем. Жадным огнем, пламенем желания! Сдвинув мои ноги ниже, он приподнялся из воды, выставив пах.

– А что мы будем делать с этим? – провокационно прищурился он. Перед моими глазами могучей дубиной стоял огромный член Этелхарта. Я попятилась. Но насмешник хрипло успокоил:

– Не бойся. Рано. Ты не готова. То, что у тебя сейчас что-то получилось, – ничтожная малость от того, что ты должна уметь. Сегодня только первый день обучения. И он еще не закончен…

Этелхарт вышел из купели, сам завернулся в простыню. Помог выйти и мне. Не успела я мысленно позвать Бэтти, как она появилась в комнате. Дракон отправился к себе, а в моей голове прозвучали его слова: «Наложницу покрепче ко мне в малые покои». Я усмехнулась. Я не знала, как контролировать мой внутренний слух, не знала его причину, но мне это начинало нравиться: кто знает, как смогут пригодиться мне эти телепатические всплески?!

Глава 18

Бэтти, улыбаясь, сушила мне волосы. В зеркало было видно, как она восторженно пропускает длинные пряди через свои пальцы, ласково собирает тяжелые локоны от шеи и висков, скручивает жгутики и укладывает волной, будто размышляя, какую прическу мне сделать.

– Какая ж вы красавица, госпожа! Просто необыкновенная! У хозяина много красивых наложниц, но ни одна к вам и в подметки не сгодится!

Я насторожилась. Да, я красива, я вполне это осознаю. Но почему меня нужно сравнивать с наложницами? Я недоуменно посмотрела на Бэтти в зеркало. Та немного смутилась, а потом всё же продолжила:

– Вы верно будете самой любимой из них! Платья, подарки, украшения разные… вам будет хорошо здесь, госпожа, не печальтесь!

Нет, ну это уж слишком! Я развернулась к Бэтти, та чуть успела выпустить из рук мои волосы, чтобы не дернуть.

– Бэтти, о чем ты говоришь? Какие к черту подарки?!

Бэтти округлила глаза, лучезарная улыбка, делавшая её некрасивое лицо привлекательным, сползла, кожа стала казаться сморщенной.

– Простите, госпожа, простите. Лишнее я болтаю.

Я выдохнула. Дьявол, почему я так себя веду со служанками? Я ничем не выше и не лучше их. И в отличие от них я, как раз, не свободна. Я пленница, жертва, которую готовят для особого ритуала. Роскошь – ничто по сравнению со свободой, свободой выбора! Предложи мне сейчас шикарную жизнь без забот в замке – с платьями, украшениями, прислугой, балами, лошадьми, – и мою прежнюю сумасшедшую студенческую жизнь с театральными капустниками, кастингами, съемками, своенравными режиссерами, и никто не даст гарантии, что я выбрала бы первое, а не второе!

– Бэтти, извини, ты не болтаешь. Это я всё никак не могу принять, для чего я здесь, никак не пойму, кто я сама и что со мной происходит… Лучше расскажи о себе… – Я развернулась обратно к зеркалу лицом, поправив на груди съезжавшую простыню.