Истинная для дракона. Противостояние

Я слышала разговоры Аршада со своими советниками, и их обрывки собирались теперь в целую картину: Повелителя беспокоило, что джиннов становится все меньше. Но никогда он не стал бы их вызволять, рискуя свободой — в этом сомневаться не приходилось.

А Дракон рискнул. Похоже, что люди для него были важнее всего. Не статус, не сила — люди. За которых он отдал все. И меня тоже. Я ожидала, что привычное чувство одиночества вынудит съежиться, сжаться и задрожать, только ничего подобного не произошло. В груди отзывчиво потеплело, а Дракон вдруг выпрямился и оглянулся. Я едва успела вжаться в стенку, расплескав кипяток. Никакой радости от такого вторжения в себя я не чувствовала! Да, мужчины разные, но их намерения — одинаковые!

«Трахаться за несуществующую свободу» — это он имел в виду мои отношения с Аршадом! Да что он знает о свободе?! Для меня та жизнь и была свобода! Другой не предложили! И чем он решил выделиться?! Тем, что трахаться с ним, видите ли, не обязательно? Вон как набрасывается на елку! Скоро голыми руками ее будет рвать…

Тут я подалась ближе к окну, привлеченная внезапным прекращением бурной деятельности. Дракон застыл с большим поленом в руках… и оно вдруг вспыхнуло. Ярко, с искрами! Треск горящей сосновой смолы донесся и до меня, аж рот наполнился слюной — так захотелось подойти ближе и вдохнуть аромат горящей древесины! Зачем он это сделал — непонятно. Только он положил бревно на землю, добавил к нему еще несколько, накидал тонких веток и оставил костер гореть…

Я снова выругалась, прислонившись затылком к стене.

На его огонь хотелось лететь…

* * *

Я пришел под утро, когда, как мне казалось, вымотался достаточно, но Мира не собиралась облегчать мне жизнь. Скорее, наоборот. Она спала без одежды, натянув на себя тонкое покрывало, и взгляд сам собой прикипал к ее неприкрытой спине. Вдруг показалось, что утренний свет неправильно изгибается на ее светлой коже, уродливо корчится между ребрами, рисуя неправильные линии. Не в силах отвести взгляд, я медленно приблизился и опустился рядом.

Шрамы. Вся ее спина испещрена кривыми белесыми шрамами… Не соображая, что делаю, я протянул руку и коснулся одного. Перед глазами потемнело от ярости. Я даже предположить не мог, что он опустится до такого! Хлестать плетьми… ее?! Из горла вырвалось сдавленное рычание, и Мира вздрогнула, вздохнула глубже…

— Прекрати меня мучить… — прошептала сонно.

— Я не мучаю, — собственный голос показался незнакомым.

— Ты мешаешь спать своими угрызениями совести, — она перехватила край простыни и натянула до плеч. — Приятно, что убиваешься, но давай отложим до утра?

Я резко поднялся и вылетел из комнаты, чувствуя, что не зря присмотрел еще одну елочку за забором, но в последний момент изменил направление. Холодный душ остудил голову и тело, разом навалилась зверская усталость. Обернув плотно бедра полотенцем, я вернулся в спальню и в одном порыве улегся в кровать, притягивая девушку к себе. Я был готов ко всему — что дернется, подскочит, заорет, и заранее знал, что не выпущу. Не могу больше. Но Мира даже не пикнула. Позволила прижать себя спиной к груди и, поерзав, устроилась удобнее.

В эту секунду что-то надломилось между нами, словно оба просто устали бороться: она — со мной, я — с собой. Но ее «быть может» и мое «да» успокоило разом нервы и расслабило так, что я впервые за долгое время вдохнул глубоко и спокойно.

Из ее груди вдруг раздалось урчание, и моя девочка встрепенулась.

— Тш, — прижал ее к себе, мысленно успокаивая ее звериную суть. — Все хорошо… — Мира тяжело задышала, и я позволил себе коснуться губами ее затылка. — Ты не обернешься, пока не будешь готова, обещаю. Все хорошо…

Я почувствовал, как ее холодные пальчики обхватили мое запястье, как она вжалась в меня сильнее, и вымученно улыбнулся.

* * *

Я, наверное, сошла с ума… Все это безумие вокруг, очевидно, затягивало, потому что во сне я скакала по снегу большой крылатой кошкой. Прыгала по сугробам, точила когти о деревья, загоняла до полусмерти несчастно зайца и была счастлива как никогда. Переполнявший меня восторг и чужой взгляд, наблюдавший за всей этой вакханалией — все, с чем я проснулась утром. Но так я еще никогда не встречала рассвет: в руках глубоко спящего Дракона — его редкое дыхание было едва слышно — было спокойно и тепло.

Привычным движением размяла затекшие запястья с браслетами — ничего не поменялось. Их все еще хотелось содрать, пусть и с кожей. Я уже пробовала — не выходит. Слишком узкие.