Истинная для дракона. Противостояние

Никита раскапризничался во сне, но я уже не обращал ни на что внимания, даже не ответил на прощание Алисы — так хотелось скорее прижать Миру к себе. Наконец, когда щелкнула дверь, она перевела взгляд на меня:

— Почему стоишь?

— Не могу оторваться от тебя… — прошептал я. — А мне надо в душ…

— Давай пойдем в душ вместе…

— Ты лучше засыпай, а я к тебе вернусь.

Ну что мне еще один надрыв? Каждый мускул в теле корежило от ее притяжения, необходимости быть с ней, чувствовать ее кожу под пальцами, дышать ей, держать в руках. Я, как наркоман со стажем, растягивал эту сладкую боль предвкушения утоления этой жажды, будто наказывал себя за что-то. Будто десяти лет было недостаточно…

Кажется, я рванул рубашку слишком резко, и несколько пуговиц осыпались на пол, но было плевать. Мне казалось, я в раскаленной пустыне умираю от жары и жажды, и единственное спасение — она.

Никогда еще так быстро не принимал душ. Когда вернулся в спальню, она не спала. Сидела на кровати и смотрела в панорамные окна на снегопад…

— Так красиво…

— Да, — я смотрел только на нее.

Она перевела на меня взгляд:

— Иди сюда, я сниму пластыри…

Я повиновался. Ей хотелось повиноваться. Скажи она сейчас «обернись драконом и покатай меня по небу», я бы даже не задумался. Когда ее пальцы коснулись спины, я вздрогнул.

— Азул, что такое?

— Мне мало тебя, — процедил сдавленно в матрас.

— Пугаешь меня.

— Я должен был тебя готовить для себя…

— Жалеешь?

— Ты мне нравишься такой, какая есть.

— Интересно, а какая бы была?

— Ты бы говорила по-русски, — улыбнулся я. — И ругалась — тоже.

— Ну, это просто исправить, — ее пальцы оглаживали спину, подцепляли концы пластырей и медленно оголяли шрамы.

— А еще ты бы знала, что следы твоей страсти нужно зализывать, или останутся шрамы…

Мира замерла обескураженно, но когда начала медленно склоняться, я задержал дыхание:

— Только, если ты это сделаешь, я не выдержу и займусь с тобой любовью снова…

Дыхание сбилось у нас обоих. Я бросил ей вызов, и она его приняла.

— Любовью? — ее горячее дыхание опалило кожу. — Или жестким трахом, Азул?

Когда Мира коснулась языком ближайшей царапины, по коже прошла волна такой дрожи, что меня кинуло в пот, а член молниеносно наполнился кровью. Перед глазами потемнело, из груди вырвался звериный рык. Я вспорол когтями матрас и шумно втянул воздух.

— Ого, — нервно выдавила она и попробовала выпрямиться, только одного моего броска хватило, чтобы уложить ее на живот.

— Тш, — выдохнул ей между лопаток и потянул с нее свитер.

Мира задрожала, от страха не осталось и следа — дракон требовал подчинения, и ее зверь безропотно сдавался.

Даже попку выгнула со стоном. В паху резануло, когда я спустился языком вдоль позвоночника к пояснице. Прикусил кожу между ямочек, от чего девочка застонала и, судя по запаху, взмокла. Где я был? В какое время? Все стерлось из разума.

Я был опасен. Для любого, кто перейдет мне дорогу сейчас или в ближайшее время.

Удивительно, но я снова нашел в себе силы не спешить. Кожа на спине девушки покрылась мелкими капельками и блестела в тусклом свете уличного освещения, наполняя ноздри самым будоражащим запахом желания и подчинения. Если бы она уперлась сейчас, я бы взял ее против воли…

Когда головка члена втиснулась в ее все еще тугое для меня лоно, напряжение едва не разорвало сердце на части. Как же я хотел ее! Высший, разве можно вообще кого-то так хотеть? Я вошел в нее до предела и прижался плотно к ягодицам, слушая ее рваное дыхание вперемешку со сдавленным стоном. Она стискивала пальчиками простынь, еле сдерживая крик…

Не сдержит.

Каким я был идиотом! Как только мог думать, что легко могу отказаться?

Я вздернул ее рывком на колени и, обхватив бедра, перешел черту терпения. Мира жалобно заскулила и сжала мою плоть мышцами до боли.

— Малыш, — засипел я, — расслабься…

Но куда там! Зажалась еще больше, срывая мне и так ненадежную крышу! Я уже не понимал, больно ей или хорошо, все смешалось в такую одуряющую пелену наслаждения, что я вообще потерял связь с разумом. Все, ради чего жил и дышал — она.

Как я вынырнул из этой агонии — непонятно, но до пика доводил ее уже совершенно осознанно. Сменил бешеный ритм на легкое касание, чувствуя, как задрожала сильнее. Треск ткани ударил по нервам, а ее крик вышиб из легких весь воздух, заставив дышать собственным огнем. Мои ладони вспыхнули пламенем, но я не выпустил ее из рук — не мог. Только когда судорога немного ослабла, отнял руки, готовый рвануть с ней под холодную воду… но никаких следов на коже Миры не осталось. А вот моя собственная шкура вдруг оказалась в опасности. Мира вывернулась из моих рук и кинулась к шее, заваливая меня на бок. Острые зубки впились так близко от яремной вены… и я едва не кончил во второй раз.

С губ сорвалось довольное урчание, тело сотрясало от крупной дрожи.

— Хищница, — прикрыл глаза, скалясь, и покорно запрокинул голову. Знал, что она не соображает сейчас, что довел ее до полной потери контроля, и возвращение может ее напугать…

Мира вздрогнула в моих руках, тяжело дыша, и вцепилась пальцами в плечи.