Истинная для волка (СИ)

— Что? — изумился Батыр-хан, отрываясь от списка потенциальных смертников. — Ты ведь не умеешь!

— Я с ним этой ночью подружилась, как когда-то это сделал Айтбай, — Рената принялась рассказывать о том, что человеческие жертвы Ветру вовсе не нужны. — Ему годится любая энергия, лишь бы она была достаточно сильной. Например, моя песня вполне подойдёт!

Вот только её ещё сочинить надо.

Но сначала убедить всех, что с ними должна поехать та самая старая любовь, чтобы приманить блудного шамана. И пусть Батыр-хан и прочие считают эту идею несусветной глупостью, но ради дела можно и потерпеть!

Первую половину дня Рената потратила на уговоры Батыр-хана, Бартагая и Зурукмана, ни в какую не желавших признавать годность мотива, который им предположила пленница. Батыр-хан соглашался, что она неплохая предсказательница, но вот в логике мышления сильно сомневался. Доказательств требовал, опять же в виде предсказаний, но деву после вчерашнего до сих пор мутило. Уж она и айрану выпила, и водички, но всё равно ей было нехорошо. Повторять вчерашние возлияния она точно не собиралась.

В какой-то момент ей так надоело спорить, что она махнула рукой и ушла в юрту — прилечь отдохнуть. Всё-таки эти полёты во сне утомляют.

После полуденного отдыха Рената решила взяться за дело с другого бока. Она села около очага, который вновь разожгла — в юрте стало особенно зябко — и принялась сочинять песню для нового друга. Если его можно так назвать.

Поначалу она перебирала все песни, что хоть как-то были связаны с этой темой, но та же Ёлка пела совсем о другом, хоть у ней и фигурировал в припеве этот буйный товарищ, у «Мельницы» был свадебный контекст, который она вообще не хотела поднимать — мало ли! Что-то в этом мире слишком много желающих сделать её своей, не стоит ещё и элементаля (так ей перевелось то слово, которым назвал один из шаманов её нового приятеля) провоцировать, а то кто его знает.

— Эх, сейчас бы хоть что-нибудь из инструмента — побренчать, — посетовала сама себе Рената.

Она привыкла, что сначала в голову приходит определённый ритм, задающий тон будущей песне, на него ложатся слова, накручиваются рифмы, аллитерации и прочие поэтические фишки. Главное, чтобы было с чего начать. Пришлось использовать банальную коленку, хлопая по ней ладошкой в странном, непривычном для неё ритме, ведь она привыкла сочинять совсем другое…

Больше не пляшут языки пламени,

Не бьются волны о скальный утёс,

Без тебя нет славы у знамени

Без тебя реки — мёртвый плёс.

Оу-о, без тебя ни к чему мне крылья,

Оу-о, без тебя паруса пусты,

Оу-о, где ты бродишь, друг мой милый,

Оу-о, твои давно потеряла следы.

Приходи же ко мне, пусть горит ярче пламя,

Растрепли мне косу — я так красивей,

Пусть бушует волна — я с ней поиграю,

Ничего нет краше пены морей.

Я расправлю крылья — ты меня подхвати,

Унеси моё тело высоко в облака,

Я давно хочу знать, что же там в вышине,

Покажи мне весь мир и чуть больше слегка.

Оу-о, без тебя ни к чему мне крылья,

Оу-о, без тебя паруса пусты,

Оу-о, где ты бродишь, друг мой милый,

Оу-о, твои давно потеряла следы.

Стоило ей допеть свежесочинённую песню до конца, как игривый ветерок просочился через дымник и принялся трепать косу, причудливо заворачивать пламя в очаге, словно лепя из него трепещущую скульптуру.

— Ой, — Рената подскочила и принялась оглядываться.

Разумеется, ничегошеньки она не увидела.

— Красиво, — шепнул ей элементаль ветра на ушко, отчего она вмиг покрылась мурашками. — Мне нравится. На такую я согласен приходить.

— Всё-таки не сон, — прошептала Рената, окончательно осознавая дивность этого мира и собственных возможностей в нём.

— Конечно нет, мы с тобой вчера славно полетали, — ветер всколыхнул ей завитки волос на затылке, вызывая дрожь.

— Но как? Я ведь спала, тело оставалось в кровати, — поёжилась Рената и вновь попыталась уловить собеседника взглядом.

— Ты сама ответила на свой вопрос. Твоё ментальное «я» вчера развлекалось, — он скользнул вперёд, дуя теперь на разгорячённый лоб, — причём не в первый раз.

Это был намёк на тех странных исполинов?

— Очень странно. Я никогда так не умела, — Рената подозрительно прищурилась. — Откуда?

Наконец, кое-как она умудрилась разглядеть нечто очень эфемерное и подвижное. Совершенно не антропоморфное, скорее фигура напоминала очертания коня без задней части, правда, в ту же секунду смутный образ всколыхнулся и видоизменился вообще в не пойми кого.

— С каждым днём ты врастаешь в этот мир, — он не двигал ртом, звук шёл от всей подвижной субстанции. — Да-да, я знаю, что ты не отсюда. Но это не важно, ведь мир принял тебя, даровал тебе новые силы.

— Зачем? — Рената моргнула от напряжения, и тут же очертания пропали вовсе.

Она вновь замотала головой.

— Хочет, чтобы ты здесь осталась, — ветер шаловливо качнул её юбкой. Хорошо, что под ней были шаровары, и ноги не зазябли! — Посмотри, такого нет в твоём скучном мире.

— Конечно! Здесь точно некогда скучать: то волки, то басурмане похищают, то орёл не орёл, теперь ещё и ты, — она пыталась сказать саркастично, но вышло скорее жалобно.

Всё же она не привыкла к такому потоку чудес.