Истинная из страны оборотней

Как я был зол на себя, когда ночью в постели с женой, перебирая ее белокурые локоны, я все равно грезил о тех, что цвета ночи! «Харальд, ты что, кретин?! — раздраженно спрашивал самого себя. — У тебе красавица-жена, из чистопородной драконьей семьи, а ты все грезишь о предательнице-полукровке?! Очнись, приди в себя!»

Рождение долгожданного сына, казалось, навсегда отвлекли меня от пустых переживаний по прошлому. Но нет, тени былого стали возвращаться. Особенно после внезапной гибели Илайды. Да так, что эти тени порой закрывают мне собой солнце. Когда я узнал, что моя первая любовь недавно овдовела, тогда все и началось. Какое-то глупое ощущение, словно я теряю что-то, словно время, будто уходит у меня, как песок, сквозь пальцы. И чувствую я это с каждой минутой, с каждой секундой: одна песчинка, две, сто, тысяча… и каждая эта бесцельная секунда снегом оседает у меня на висках. А в них стучит одна мысль, «Надо что-то делать!»

Сардоникс считает, что есть только одно средство избавиться от этого: месть. Не скажу, что мне этот совет пришелся по вкусу, но если он поможет снова ощутить плавное течение жизни без нервного подсчета утекающих мгновений, то так тому и быть. Месть так месть! Сын Ингвар уже познакомился с дочерью Гвенды и, кажется, успел ее очаровать. Кузен Ангус, хоть своенравен и втихую, конечно, мечтает о том, чтобы скинуть меня с престола, все же мой подданый и находится в моей власти. Он устроит дочку моей подлой возлюбленной в лучшую школу Дрокенсвёрда, чтобы здесь, в Лоргрине, в сердце лана, закрутился этот спектакль. Чтобы Гвенда смогла сполна отпить отравы из моей чаши мести.

Глава 23. Ингвар Лидинг эр-Бригген. Долой неопределенность!

Я не слишком-то люблю бывать во дворце, хотя я там вырос и у меня осталось много приятных воспоминаний детства, связанных с замком отца в Лоргрине. Собственно, и сейчас я, по сути, живу там, время от времени перебираясь на юг, в свой родовой замок в Бриггене. На свободу из-под контроля своего отца! Вот уж где раздолье и где я могу побыть самим собой, повесив на гвоздь маску придворной улыбчивой любезности. И гнать по лугам, пришпоривая Фергюса в сопровождении верного Кинга, до полного изнеможения всей нашей компании.

Еще летать под облаками, не стесняясь взглядов вездесущих столичных зевак. Разве в Лоргрине спокойно полетаешь?! Нет, запретить летать, конечно, никто не сможет, но если в толпе наблюдающих за полетом дракона окажется хотя бы один писака — все, потом начитаешься в местной хронике разной чепухи.

— О да, — отозвался дракон, по-хозяйски усаживаясь напротив. Я невольно хмыкнул: наверняка со стороны мы с ним смотримся причудливо. Тем более за игрой в шахматы.

— Такой ерунды понапишут- хоть святых выноси, — бурчит дракон. — Например недавно редактор «Дрокен хроникл» разразился статьей, где пытался доказать, что драконы, дрокены по-нашему, вылупляются из яиц, а не рождаются, как все. Ага, представляю Харальда Великого, сидящего в гнезде и высиживающего Ингвара!

Я не выдержал и расхохотался от души. Дракон сделал хитрый ход, и мне пришлось пожертвовать фигурой.

— Особенно мне запомнился опус какого-то бумагомарателя с заголовком «Полеты драконов — пережиток нашего времени?» — продолжал мой крылатый приятель. — Еще гаденыш знак вопроса поставил, вроде как он не настаивает на своем мнении, а просто вопрошает! Модный приемчик для того, чтобы навязать обществу свое мнение. Сначала он вопрошает, потом потребует развернуть дискуссию по этому вопросу, а что потом? Долой полеты?!

— Да за такое его повесить мало! Сначала долой полеты, а потом — долой конунга?! — у меня внутри все закипело от возмущения. — И как отец позволяет подобное вольнодумство? Причем, проблема не в самом вольнодумстве, в нем нет ничего плохого, если оно нацелено на что-то полезное. А здесь какое-то тупое отрицание природы, возможно, замешанное на зависти. Кому какое дело, летают драконы или нет?!

— Если так дальше дело пойдет с вольностями, ведь найдутся кретины, которые запретят драконам летать! — хмурится мой друг. — Зацепятся, начнут травить их за эту уникальную способность, которая никоим образом не мешает править! А, может, и наоборот помогает: в полете хорошо думается!

— Точно! Когда мы летаем, у меня в голове намного яснее, чем на земле. Там всегда что-то отвлекает от главного. — соглашаюсь со своим драконом. — Те, кто не умеют летать, всегда стремятся запретить это тем, кто умеет.

— Брат, да ты философ, — улыбается дракон.

— Да какой там философ! Слышал где-то, кажется, от матери. Ну, и просто жизненный опыт.

— Мощный, однако, к двадцати пяти годам-то! — смеется мой огнедышащий друг.