Истинная кровь (СИ)

- Я буду помнить об этом всегда. Клянусь!

Белинус посмотрел в окно.

- Скажи мне, цветут ли пролески? Я ничего не вижу.

- Нет, Белинус, пролески появятся еще не скоро.

- Жаль… только по ним можно судить, сколько осталось. Почему ты все еще здесь? В камне тебе делать нечего.

- Ты говоришь загадками… По пролескам можно судить лишь о наступлении весны.

- О смерти тоже. Твоя жена умерла. По ней пролески не зацветут.

- Но я могу это изменить, и пролески обязательно зацветут. Для нее.

Великий Белинус опустил голову.

- Пусть будет так, - сказал он. – Камень теперь в руках темной силы. Отвоюй камень. Верни жену. Я не могу отпустить тебя. Но ты можешь сделать все сам. Есть ведь ожерелье змеи. И есть твоя кровь – она истинна. Сильнее ее нет ничего, Наве.

Мишель удивленно посмотрел на Белинуса.

- Ожерелье? Но ведь оно исполняет желание только в День Змеиный?

Из груди великого мага вырвался смех. Он смотрел на короля так, будто не верил своим глазам.

- Король! Король! Тебе дана великая сила – ты потомок многих поколений магов. Так неужели же ты думаешь, что волшебство, заключенное в Змее, только день в году может служить тебе? Это только в твоей голове. Это все только в твоей голове. Освободи Змею. Заставь ее подчиниться! Прикажи ей!

Слегка нахмурившись, Мишель приложил руку к ожерелью.

- Я ухожу, Белинус. Прощай!

Улыбаясь, Его Величество протягивал Мари разгорающийся все сильнее Санграль.

- Ты не видишь? – спрашивал он жену. – Он светится.

24 декабря 1186 года, где-то на дорогах Трезмона 

И что дальше?

Проживать каждый день, терзаясь мыслями о том, что супруга ему неверна? Растить детей, вглядываясь в их черты – не узнает ли он в них чужие? Приходить в ее постель, зная, что в иные ночи она принадлежала другому?

Черта с два другому!

Серж стиснул зубы и бросил взгляд на ее маленькую головку, укрытую плащом.

Если бы она просто сказала, что ошиблась. Что тот поцелуй был ошибкой, что де Наве принудил ее.

«Там были вы! Вы. Я ни в чем не виновата перед вами», - насмешкой отозвалась его память.

У памяти был голос Катрин. У памяти был взгляд Катрин. У памяти были губы Катрин. Такие желанные губы, что и король не удержался.

Оказывается, так просто – ехать, прижимая ее к себе. И сквозь толстый слой ткани чувствовать в ней средоточие всей жизни. И совсем не страшно от мысли, что его нет – есть только она одна. Она, пролившаяся кровью в его венах. Она, бьющаяся сердцем в его груди. Она – единственная его песня.

И нет никакой зимы. Внутри него бушевал пожар. И тугим комом у горла было все – и любовь, и горечь, и надежда, и неверие, и нежность, и страх. И все это причиняло невыносимую боль.

Не зная, как избавиться от нее, Серж просто склонился к голове Катрин и поцеловал в макушку сквозь шерстяную ткань капюшона.

Маркиза почувствовала его поцелуй, которым он прикоснулся к ней, которым он вдыхал в нее жизнь, которым он дарил ей себя.

Это было странно и необъяснимо. Рядом с ним ей всегда было тепло. Рядом с ним никогда не бывало зимы. И сейчас она чувствовала жар внутри. Сердце ее билось быстрее от этого жара, заставляя гореть лицо, тело, руки. И пусть все в ней сгорает, но в этом горении она оживет рядом с ним.

 «Муж мой, как мне доказать вам, что вы – единственный мужчина… Вам ли не знать, что никого больше быть не может…»

Катрин сняла одну рукавицу, надела ее на руку Сержа и скользнула в нее своей ладонью.

Он молча позволял ей проделывать это. Когда ее теплая ладонь коснулась его, холодной, он провел пальцами по ее пальцам. А потом крепко сжал – так, что, кажется, расцепить их было уже невозможно.

«Но вы его целовали, любовь моя…»

Только бы он никогда не выпустил ее пальцы из своих. Только бы он всегда держал ее в кольце своих рук.

Она откинула голову ему на плечо.

«Мои губы принадлежат вам. Как они могли касаться другого?»

Прижался щекой к ее холодной, розоватой от мороза щеке. Вдыхал с ней один и тот же воздух. Так близко, что, кажется, дыхание их стало одним на двоих.

«Я не знаю как… я не знаю… я ничего не знаю, ведь сердце мое не согласно с тем, что видели мои глаза. Быть может, они обманулись?»

Катрин замерла, ощутив нежность его прикосновения. И она исчезла, растворившись в нем навсегда.

«Мои глаза видели вас. Быть может, они обманулись?»

Он резко остановил коня. Ком в горле все нарастал, причиняя теперь уже нестерпимую боль. И только теперь он вдруг понял, как избавиться от этой боли. Достаточно просто сказать:

- Я люблю тебя.

24 декабря 1186 года, Трезмонский замок 

Лиз в отчаянии смотрела на маленького Сержа де Конфьяна, заходившегося криком на руках Поля, как только приближалась Барбара, чтобы его забрать. Он будто искал у бывшего монаха защиты и помощи, а кухарка никак не могла понять, как такое могло случиться, что всегда питавший к ней расположенность юный маркиз теперь променял ее на Поля и Лиз.