Истинная поневоле

Можно предположить, что это подоспевшая помощь — волки из Морийских лесов. Я бы так и решила, если бы Доминик резко не остановился, будто споткнувшись, и не навострил уши.

Враг.

Мне не нужно было прислушиваться к нашей личной связи, чтобы это понять.

Показалось, или волки переглянулись? Но теперь мы ускорили ритм и бежали по каким-то бесконечным коридорам так быстро, что у меня давно сбилось дыхание и закололо в боку. А позади доносился вой.

И впереди!

Я только успела увидеть выскочившего из-за поворота волка, как мы резко свернули в широко распахнутую дверь и оказались на…

Арене!

Именно той, на которой Доминик сражался с Хантером. В отличие от запыхавшейся меня, последний чувствовал себя прекрасно и только сверкал синими глазами. Яростно и зло.

— Добро пожаловать на волчий ринг! — объявил Кампала и микрофон усилил его голос в несколько раз. С треском захлопнулась дверь за нашими спинами, вспыхнул яркий свет прожекторов, направленных на нас, и я зажмурилась. Но только в первое мгновение: когда глаза понемногу привыкли, я увидела, что множество мест на трибунах заполнены. Вервольфами, в основном мужчинами. Бандитами, вроде Маверика Халли. — Вы же не думали, что у меня нет запасного плана? Или что я буду один?

— Все присутствующие здесь знают, что такое быть изгнанником. Таким как я. Пока Экрот и ему подобные, альфы, — выплевывает он с ненавистью, — наслаждаются тем, что достается им просто так — собственными территориями, всеобщим уважением, коронами на их головах, мы вынуждены бороться за выживание. Но теперь все будет иначе.

Я осознаю, что все это было до встречи со мной. Его одержимость собственным местом в стае. Понимаю, что Дэнвер ушел не из-за меня. Просто он не желал подчиняться чужим правилам, хотел жить по собственным. И это привело его туда, куда привело. К ненависти, зависти, ярости.

— Сражайтесь! Иначе не уйдете отсюда живыми!

Если Хантер и Доминик не подчинятся, им придется сражаться со всей этой толпой озлобленных волков.

Дэнвер стоит на площадке для ведущего возле главной ложи, и до него просто так не добраться, потому что волчий ринг находится ниже. Даже если бы я умела стрелять, мне пришлось бы подойти ближе, не говоря уже о том, что я все равно не смогу хладнокровно застрелить его. На нем снова маска, и я цепляюсь за эту мысль.

— Если ты такой же, как и все, почему носишь маску? — выкрикиваю я, и по толпе проносится шепот. Ободренная реакцией зрителей, я продолжаю: — Сними ее, и мы будем на равных!

— Кто ты такая, чтобы мне указывать?

— Мой волк называет меня маленькой альфой, — отвечаю с гордостью, и со всех сторон доносится смех. — Но это к делу не относится. Речь о тебе. Или я не права? — с последним я обращаюсь к публике.

— Сними! — выкрикивает кто-то, и я замечаю Халли, поднявшегося с кресла в первом ряду. Остальные подхватывают его требование-приказ:

— Сними! Сними! Сними!

— Сниму, когда один из них сдохнет, — пресекает он общий гул. — Пусть это будет наградой для всех вас. Моим доверием.

От бессилия хочется кричать.

Видимо, авторитет Кампалы выше авторитета какой-то имани.

— Вы не должны этого делать, — я поворачиваюсь к волкам. — Именно этого он и добивается! Чтобы вы ранили друг друга.

Даже не ранили. Убили.

Мурашки по коже, стоит только вообразить это, а я даже представлять не хочу!

Доминик бодает мою руку, и я понимаю, что он просит отойти подальше. Он просит о доверии.

— Я никуда не пойду!

Я сотню раз тебе доверяю, любимый. Но Дэнверу нет!

Тогда Хантер рычит на меня. Они оба рычат. И хотя я знаю, что они не способны причинить мне вреда, инстинктивно делаю два шага назад. Этого достаточно, чтобы белый волк набросился на своего соперника. Они кубарем катятся по траве. Вскакивают. Ударяют друг друга огромными лапами. И все происходит так быстро, что я не успеваю решить: оставаться на месте или бежать к ним.

Удар. Еще удар. Кувырок. И злое рычание дерущихся не на жизнь, а на смерть зверей. Шум толпы будто фон для этой кровавой битвы.

Еще один удар лапы Хантера, и все внутри меня обрывается. Умирает за одно мгновение.

Доминик падает, катится с камня, на котором они бились, хрипит и замирает. Я не помню, как оказываюсь рядом, глотаю непролившиеся слезы, шепчу его имя… И понимаю, что мой волк жив.

В смысле, я не чувствую, что он мертв, хотя глаза видят совсем другую картину. Доминик не дышит. Или практически не дышит?

«Сниму, когда кто-нибудь из вас сдохнет», — вспоминаю обещание Кампалы, и уже хочется врезать и своему волку, и его новому союзнику-юмористу. Но это может сработать.

Это должно сработать!

Мне не нужно изображать слезы, они и так катятся по моим щекам. На этот раз от облегчения, когда Дэнвер спускается со сцены, перепрыгивает сразу через несколько ступенек, только чтобы быстрее оказаться на волчьем ринге, увидеть смерть врага своими глазами.

Я утыкаюсь лицом в мягкую шерсть, чтобы не выдать себя.

— Сними маску, — приказывает ему перекинувшийся обратно в человека Хантер.

— После.

— Нет, сейчас.