Истинная поневоле

— Поэтому я здесь. Пришла узнать тебя и чтобы ты узнал меня. Понять, сможем ли мы быть вместе. Потому что, если не сможем сейчас, дальше все будет только сложнее и больнее.

Доминик молчит, с минуту изучает меня взглядом. А я понимаю, что если откажется, опять заведет песню про парность, то разговаривать нам больше не о чем. Но неожиданно он кивает:

— Я согласен. Что ты хочешь узнать?

Это заставляет меня облегченно выдохнуть. Потому что несмотря ни на что, я хочу быть с ним, и теперь мне значительно легче. Значительно проще говорить откровенно.

— Про твои планы насчет меня. Нас. Что собираешься делать с Кампалой? С Хантером? Со старейшинами? Полицией? И, конечно, я хочу, чтобы ты научил меня владеть голосом альфы!

— Зачем?

— Что — зачем?

— Зачем ты хочешь овладеть голосом? Я так понимаю, не ради веселья.

— Нет, — качаю головой. — Но это моя сила, моя способность. Особенность. Я хочу ее развивать. К тому же ты не всегда будешь рядом.

Доминик сверкает глазами:

— Всегда.

— Не всегда, и это нормально! Как оказалось, у тебя достаточно врагов, чтобы можно было игнорировать этот факт. Например, Джейсон Конелл.

У Доминика сделался такой вид, словно, будь он в образе волка, навострил уши.

— При чем здесь он?

— Он воздействовал на меня на вечеринке. Точнее, пытался воздействовать силой альфы, но у него ничего не получилось.

Доминик прикрывает глаза и зарывается пальцами в волосы, раздумывая несколько секунд. Чувствую, что я сегодня вообще дала ему пищу для ума. Очень много пищи. На целый банкет!

Он одним плавным движением поднимается, обходит стол и склоняется надо мной.

— И ты все это время об этом молчала?

— Насколько ты помнишь, в последнее время с разговорами у нас с тобой не складывалось.

— Но это не значит, что ты не должна… — Доминик осекается, сжимает губы, а я приподнимаю бровь.

Что я там еще должна?

Он отталкивается от стола и начинает расхаживать по кабинету, а я терпеливо жду. Как ни странно, меня накрывает несвойственным для моего темперамента спокойствием, даже некой флегматичностью, и ссориться с моим волком совсем не хочется. Может, действительно получится поговорить.

— Ты права насчет врагов, — говорит он, останавливаясь, — и сейчас их больше, чем когда-либо. Поэтому мне важно. Нам важно! Быть заодно.

Вот это неожиданно. Получить то, чего я добивалась.

И даже не хочется искать подвох!

А он есть наверняка. Это же Доминик!

— Согласна, — киваю. — Я должна научиться защищать себя и нашего ребенка. Пока что я делаю это инстинктивно.

Мы с Домиником смотрим друг другу в глаза, и я не собираюсь опускать взгляд.

— Расскажи, как ты это делаешь, — внезапно предлагает он, подталкивает одно из кресел ближе и садится напротив меня, так, что мы едва не соприкасаемся коленями.

— Я чувствую приказ, будто меня что-то связывает. Меня, мою волю. Это как петля на шее. Сложно объяснить.

— Продолжай.

— В случае с Конеллом я просто мысленно не позволила накинуть эту петлю, стянула и всё. С тобой это не сработало.

Я морщусь, а Доминик снова раздумывает, но на этот раз совсем недолго. Его лицо озаряет улыбка, как если бы ему только что сказали, что Хантер упал с лестницы и сломал шею.

— У меня есть предположение почему, — говорит он, — но тебе оно может не понравиться.

Улыбка у него такая широкая и довольная, что я уже уверена — мне это точно не понравится. Но я все равно спрашиваю:

— Какое?

— Потому что твоя волчица, или суть имани, называй как хочешь, признала во мне своего альфу. — Доминик перестает улыбаться. — Поэтому если ты делаешь это ради того, чтобы снять мой приказ, то у тебя вряд ли получится.

Бесы!

Хотя ладно.

— И это тоже, — признаюсь я. — Нет так нет, но я от своих слов не отказываюсь. Я по-прежнему хочу овладеть голосом альфы, а ты ничего не теряешь.

— Я обучался этому восемь лет.

Сколько?!

Но я был ребенком. Подростком. Возможно, тебе понадобится меньше времени.

Или больше.

— Я рассчитывала научиться этому за неделю, — заявляю невесело. Какое тут веселье? Кампала не станет ждать, пока я разберусь во всех нюансах волчьих способностей.

— Посмотрим, — кивает Доминик. — Можем начать после обеда. Если, конечно, ты хорошо себя чувствуешь.

— Я чувствую себя прекрасно и готова начать хоть сейчас, но ты не ответил на остальные вопросы.

— Планы насчет нас и насчет старейшин?

— И насчет Хантера.

Доминик сжимает губы в тонкую линию и морщится, давая понять, что тема Хантера последняя, которую он хотел бы со мной обсуждать. Но все-таки отвечает:

— Рассчитываю убедить его вернуться в Асер.

— Убедить? — Я не вчера родилась, чтобы понимать, что простого разговора здесь не получится. — А если он не захочет, Доминик? Снова будешь с ним сражаться?

— С такими, как Бичэм, по-другому никак. Я хочу, чтобы он был как можно дальше от тебя.

— Но он сильный и опасный, а еще бесчестный.

— Откуда ты знаешь, какой он? — прищуривается Доминик.

— Вообще-то он меня похитил, помнишь? К тому же он сын имани.

Мой волк кивает, а я предлагаю:

— Я могла бы поговорить с ним.

— Нет.

— Я могу убедить его уехать.