Истинная поневоле

Доминик перекидывается в человека в мгновение ока, поднимается и смотрит только на меня. Глаза в глаза. Во мне будто разрастается сила, тепло, уверенность, что все будет хорошо. Раньше я это чувствовала, когда он меня обнимал, но сейчас хватает только взгляда. И я медленно киваю, показывая, что мы сейчас на одной волне. Что я его поняла.

Его взгляд будто говорит: «Я позабочусь о тебе». Это не похоже на чтение мыслей, о котором говорят в легендах, скорее, какое-то инстинктивное понимание, что нужно делать.

Хантер долго остается в волчьем облике, в отличие от Доминика он смотрит то на Кампалу, то на Лабрю, сжимающую пистолет двумя руками. Вот от кого исходят волны ужаса. Паники. И это делает ее гораздо более непредсказуемой и опасной.

Хантер оборачивается в человека медленно, словно напоказ.

— Другое дело, — говорит Кампала. — А теперь играем по моим правилам! Сразитесь друг с другом, до смерти. — Он хватает меня за волосы, заставляя запрокинуть голову. — Победитель получит самый ценный приз — легендарную имани.

Мои спасители переглядываются, и Хантер кивает:

— Я согласен. Я обещал тебе найти Чарли, ты обещал мне бой.

Что? Бесов ты сын! О каких еще условиях они договорились?

— Он лжет! — выкрикиваю я, несмотря на то, что, по ощущениям, несколько прядей остается в руках Кампалы, так сильно он дергает меня за волосы. — Ему нужен ребенок. Для волчьих боев.

— Только ребенок, — уточняет Дэнвер. — Ты, моя дорогая, совсем другое.

— Она еще не у меня, — цедит мой волк.

— Мы договаривались про «найти», а не про «забрать», — напоминает историк, но, судя по его взгляду, ему тоже не нравится идея Кампалы.

— Хантер, уверена, ты бы не хотел такой судьбы ни для себя, ни для кого-либо другого.

— Твой ребенок не станет игрушкой, Чарли. Я заберу тебя вместе с ним.

— Я не хочу идти с тобой, — признаюсь честно. — Но ты еще можешь все исправить. Вам с Домиником нужно объединиться, а не враждовать.

Теперь во взгляд Хантера просачивается холод, и я понимаю, что мне до него не достучаться.

Они будут сражаться, и на этот раз до последнего.

— Зачем тебе это? — спрашивает Доминик у Кампалы. — Если это месть, то за что? Я тебя даже не знаю.

— Знаешь, дорогой кузен. Знаешь.

Кампала стаскивает маску и вздыхает, будто ему наконец-то есть чем дышать.

Я чувствую удивление моего волка. Его неверие. Все то, что испытала сегодня сама, когда встретилась с тем, кто считался мертвецом.

— Дэн? Зачем понадобился весь этот маскарад?

— Затем, что ты забрал у меня все. Стаю, деньги, благосклонность старейшин, даже женщину.

— Не я тебя изгнал.

— Не ты, но ты бы поступил точно так же. Теперь я все себе верну. И для начала хочу посмотреть, как ты подохнешь. Выбирай: либо ты, либо она.

Он меня отпускает. Отталкивает и коротко приказывает:

— Каро!

Моего виска тут же касается холодный металл: сержант не медлит.

Сейчас самое время вспомнить, чему меня учил Доминик. Сейчас или никогда! Я ловлю взгляд Лабрю и останавливаю ее, а затем выбиваю пистолет из закостеневших пальцев.

Вздрагиваю от выстрела, но не чувствую боли. Только слышу волчье рычание за спиной. Оглянувшись, понимаю, что Доминик и Хантер в облике волков набросились на Кампалу. Отвлекаюсь только на мгновение, но этого достаточно, чтобы пропустить удар. Меня отбрасывает в сторону, а сержант тоже перекидывается в неприметную серую волчицу. Точнее, сейчас она очень даже заметная! И теперь смотрит не в мои глаза, а на пистолет, валяющийся в метре от нас.

Этот пистолет — мое единственное преимущество перед зверем. Но она быстрее, сильнее и с острыми зубами.

Единственное ли?

— Стоять, — командую я, хотя вернее будет сказать — рычу, и зверь замирает на пару мгновений.

Я отползаю назад, нащупываю пистолет, но она уже приходит в себя и бросается на меня.

Я не успею. Успею. Не успею. Я…

Все это проносится в моей голове так быстро, быстрее мысли только белоснежная молния, летящая наперерез волчице. Доминик огромной лапой сбивает ее и отбрасывает в сторону. А потом перекидывается обратно в человека и обнимает меня.

— Доминик. — Я врезаюсь в него, вдыхая его, впитывая в себя.

— Тише, Шарлин, все хорошо. Теперь все хорошо. Ты все сделала правильно.

Я всхлипываю.

— Прости меня, — шепчу я. — Я много всего сделала и наговорила, но я не убегала от тебя. Я бы никогда не сбежала.

— Знаю, — говорит мой волк.

— Потому что я люблю тебя, — добавляю сбивчиво.

Доминик стирает слезы с моих щек.

— И я тебя люблю, Шарлин. Но лучше повторишь это, когда мы отсюда выберемся.

Что?! Это еще не все?

— Где Дэн?

Мощный взрыв справа оглушает, и если бы не Доминик, закрывший мою голову, прижавший меня к себе, меня бы снесло взрывной волной, а так мы остаемся на месте. В отличие от серебристого волка, тело которого я замечаю даже сквозь дым. Зверь Хантера, попавший в эпицентр взрыва, поднимается на подкашивающихся лапах, хрипит и трясет головой.

А вот Кампала исчезает за дальней дверью оранжереи.

— Тварь! — рычит мой волк.

Доминик упустил его, чтобы спасти меня. Прежде чем я успеваю все осмыслить, в мои непослушные пальцы вкладывают пистолет: