Истинная причина глобального потепления

пыталась выразить библейская легенда о лестнице Иакова, заканчивается здесь, пройдя сквозь весь

Шаданакар. Великие сущности и великие существа восходят и сходят ступенями материального бытия

от Сальватэрры к Земле и от Земли к Сальватэрре. Она есть сердце планеты и ее внутреннее Солнце.

Сквозь нее и только сквозь нее раскрываются выси, шири и глуби Духовной Вселенной, объемлющей

и звездные архипелаги, и океаны Метагалактики, кажущиеся нам столь пустынными. Духовная

Вселенная невыразима ни на каком языке и может быть пережита, конечно, лишь в отдаленнейших

предчувствиях". На этом мы заканчиваем описание слоёв Шаданакара, дающее весьма

приблизительное представление о них, не включая описание демонических подземных слоёв ввиду

устрашения от их восприятия. Подъём в слоях Шаданакара может составлять годы, десятки, сотни и

тысячи лет.

2. Миссии и Судьбы. Пушкин.

Даниил Андреев, в развитие метаисторического исследования на примере судьбы России,

приводит конкретные цели усилий демиурга (Яросвета), в направлении которых устремлялась его

инвольтация (побуждение к определённым действиям) в отношении великих художественных гениев

и наиболее глубоких талантов России, тех, кого он называет Вестниками. Вестник это тот, кто, будучи

вдохновлён даймонами (Высшими Учителями), даёт людям почувствовать сквозь образы искусства в

широком смысле этого слова высшую правду и свет, льющиеся из миров иных. В отличие от пророка,

вестник действует только через искусство. Это влияние проявилось, в основном, в писателях и поэтах

XIX века (1).

65

"Я вынужден обойтись минимальным: числом характеристик, неразвернутых и совершенно

афористических. Я принужден миновать, не останавливаясь на них, эпохи Ломоносова, Державина и

Карамзина и начать группу метаисторических характеристик с того, чье имя издавна привыкли

связывать с началом золотого века нашей литературы... О Пушкине, как это известно всякому,

существуют горы исследований, высказывались тысячи суждений. Да позволено мне будет

присовокупить к этим характеристикам еще одну, сделанную под таким углом зрения, какой до сих

пор не учитывался: -- под углом зрения метаистории.

Под этим углом зрения миссия Пушкина заключается в том, что, создав емкий, гибкий, богатый

и чрезвычайно выразительный литературный язык и великолепный стих, он этим дал решительный

толчок процессу развития всенародной любви к языку, к слову, к стиху и к самой культуре языка как

основного средства человеческого общения; вооружил следовавших за ним во времени творцов этим

совершенным средством для выражения любых идей и чувств; разработал ряд необходимых для этого

новых жанров и сам возглавил процесс художественного выражения этих идей и образов. Какие же

это идеи и какие именно образы?

Во-первых, это — идеи, связанные с задачей разоблачения демонической природы государства

и с укреплением комплекса освободительно-моральных устремлений отдельной души и всей нации.

Сюда относится идея о непрощении преступления, совершенного верховной властью, то есть сознание

несостоятельности той власти, которая основана на нарушении этических норм (ода «Вольность», и

особенно «Борис Годунов»). Сюда же относится идея неразрешимости ни в рассудочно-логическом

плане, ни в плане гуманистической совести противоречий между личностью и государством, между

личностью и демонизированными законами мира («Медный Всадник»). -- С этим же связана и идея

противостояния между низшей, самостной свободой личности и общественной гармонией

(«Цыганы»). -- Эти идеи, воздействуя на сознание множества людей, приобщавшихся литературе,

подготавливали его, в конечном счете, к идее-выводу о примате этики над государственным началом,

то есть о желательности -- хотя и утопичной для настоящего времени -- установления

высокоэтического контролирующего и направляющего начала над аморальным государством.

Второй цикл идей был связан с задачей изменения отношений христианского человечества к

Природе. В основном, это была идея -- переживание Природы как начала объективно-прекрасного, ни

в коем случае не осужденного и не враждебного, хотя и обладающего такой стороной, которая

принуждает зачастую воспринимать Природу как начало равнодушное и безучастное к человеку. При

этом, однако, ощущение ее безучастности не препятствовало переживанию Природы как начала

субъективно любимого. Эти переживания, нашедшие свое выражение в большом количестве

первоклассных по форме стихотворений и отдельных мест в поэмах, подготавливали сознание к

выводу о возможности какого-то -- пока еще в смутных мечтах -- нового вида отношений и общения с

Природой: радостно-чувственного, дружественного и, в то же время, ни в коей мере не греховного.

Это переплеталось с новым восприятием самого процесса жизни в ее повседневном облике: -- в