Истинная со скидкой для дракона

Согласно хмыкаю. Прохожу чуть дальше от места полоскания белья, падаю на колени и зачерпнув прохладной воды в ладони, яростно тру лицо. Кажется, только размазываю грязь еще больше.

Старательно отстирываю верх одежды. Круглолицая прачка подает мне мыло.

Затем я вместе с ней возвращаюсь к остальным девушкам.

— Мне кажется, я вас где-то видела, — задумчиво ахает одна из них. — Возьмите, — она любезно протягивает мне ломоть хлеба с сыром.

Мне и в голову не приходило, что я настолько голодная. Сминаю предложенные угощения за минуту.

Немного больше узнаю про прошедшие события.

К сожалению девушки простые и достаточно далеко проживающие от столицы и подробностей получить мне не удается. Но в общих чертах узнаю, что Аргалон и его союзники все-таки победили. Затем он возглавил королевство и внес некоторые коррективы в управлении провинций и городов.

Культ разлома признали опасным и запретили. И теперь по всей стране остатки культа преследуют.

Так уж вышло, что в этом месте у меня не получилось скрыть зловредной улыбки. Так им, мерзавцам. Хотя, жаль тех, кто им искренне доверился.

Темный клан ассасинов реабилитировали и вернули им прежние права.

Тоже отличная новость.

А вот девушки мой восторг явно не разделяют.

— Как можно, преступников-то нормальными признать?

— Я чуть в обморок не упала, когда приказ правителя услышала. Кошмар!

— А вы не думали, что темный клан никогда и не был преступниками, а просто стали жертвой клеветы? — выдаю им свое предположение.

Ошарашенные лица прачек демонстрируют, что нет. Они такую версию не рассматривают.

Задаю девушкам еще несколько вопросов и прихожу к выводу, что мне пора. Их смущает моя неосведомленность и любопытство. Я бы скорее всего на их месте реагировала бы так же.

Слишком подозрительная я для чужачки, добравшейся аж в глубь страны и совсем ничего не узнав про саму страну.

Поблагодарив прачек за еду, ответы и поддержку, выдвигаюсь в сторону возвышающихся над полем и широкой проселочной дорогой городских стен.

По правде говоря, никакого четкого плана действий, к моменту как я оказываюсь на территории Дайрина, у меня нет.

Изначально я думала больше узнать, изучить обстановку и найти возможность подать кому-то весточку. В городе должна быть почта. Только чем ее оплачивать — непонятно. У меня в кармане не единого медяка.

О почте забываю почти сразу. Внутри растет странная взбудораженность. Метка истинности слабо, но припекает.

Всматриваюсь в ясное небо, в надежде увидеть парящего дракона. От волнения пересыхают губы.

Ничего.

Наверное фантомные боли и обманчивое ожидание чуда.

Скоро забываю и про метку.

Для меня открывается новая обескураживающая картина. На стенах домов и столбов красуются объявления.

На первых листовках — портрет похожий на меня, с пометкой разыскивается. Подпись правителя и обещание солидного вознаграждения из казны.

Сразу же набрасываю капюшон на голову, чтобы скрыть лицо. Инстинкт самосохранения подсказывает, лучше не попадаться искателям легкой наживы.

Второй вид листовок посвящен розыску Берна Тормунда. Похоже этот гад все таки улизнул.

На глаза попадаются разного рода призывы в виде перечеркнутого символа культа разлома.

А затем кончика носа касается запах керосина. Он исходит от площади, где собралась толпа и там же проходит уличное представление.

Или казнь…

Глашатай громко зачитывает список преступлений обвиняемого и в центр, где все подготовлено для кострища, несколько крепких мужчин тащат клетку, накрытую гобеленом с гербом культа.

— Сжечь! — вопит толпа и смеется.

Я вздрагиваю. Меня передергивает от мысли, что после всего произошедшего нормой стали публичные казни в виде сожжения.

Скольжу оторопелым взглядом по жужжащим от радости и удовольствия людям. По клетке и стражникам, стоящим на расстоянии, молча наблюдавшим за порядком.

Глашатай приподнимает гобелен, заглядывает в клетку. Тянет время в ожидании, когда накал страстей достигнет пика.

Я не дышу и медленно отступаю, во рту пересыхает от горечи происходящего.

— Приговор вынесен! Сожжение! — глашатай срывает плотную ткань.

Меня ненадолго оглушает раскатистый смех, а лицо перекашивает.

— Соломенная кукла? — удивленно буркаю себе под нос.

Нашпигованное соломой рукоделие подозрительно напоминает верховного Ингара.

Скривив губы, наблюдаю театрализованную экзекуцию. Куклу подвешивают на столб, шут в костюме глашатая опускает незажженный факел в одну из горящих чаш. Зацепив огня, поджигает чучело. То сгорает молниеносно, на радость толпе. Центр площади наполняется облаком гари и дыма.

— Идиотские развлечения, — откашливаясь, фыркаю.

Собираюсь уйти, но вдруг над самым ухом раздается:

— Людям иногда нужны глупые развлечения.

Округлив глаза, деревенею на месте.

Мне страшно обернуться и обнаружить, что это иллюзия.

Только не она.

Облизываю пересохшие губы, делаю глубокий вздох и…поворачиваюсь.

Лицо высокой фигуры скрыто темным капюшоном, но я узнаю его фирменную усмешку, похожую на легкий оскал.

Узнала бы из тысячи.

Глава 45

Мужчина прикладывает указательный палец к губам, намекая на то, что не надо привлекать внимание.