Истинная. Ты моя навсегда

Глава 6

Ужас накатывает волной. Да, я должна была уже привыкнуть быть информатором, но не тогда, когда мне некуда бежать, когда я в полном распоряжении врага, когда у меня никаких гарантий.

И что значит “сблизиться любыми способами”? Что я должна делать? Плясать под его дудку? Делать услужливый вид? Или сделать что-то более… смелое.

Сминаю письмо и осматриваю комнату. В углу есть камин, но сейчас он не горит, а магии его разжечь у меня нет. Не зря Зордан насмешливо называл меня человечкой-пустышкой.

Свет от артефакта позволяет рассмотреть комнату, в которой меня поселил оборотень. Деревянный пол почти по всей комнате укрывает толстый ворсистый ковер, большую часть пространства занимает высокая двуспальная кровать из белого дерева с пуховыми взбитыми перинами, около окна, сейчас совсем темного, такой же светлый туалетный столик с круглым пуфиком и светлый шкаф.

Рядом с камином дверь, я полагаю, в собственную ванную комнату.

По всей видимости, первый раз меня привели “подарочком” в комнату оборотня. И все же, что это за странная реакция?

Закрываю глаза и прислоняюсь затылком к двери, чувствуя, как постепенно уплываю. Устала. Все же делать вид перед Керниолом, что мне ничего не страшно, – тяжело. Решаю запихнуть письмо между перинами, чтобы не мозолило никому глаза. Особенно мне.

Завтра попрошу развести камин и избавлюсь от этого проклятого сообщения. Идеально.

Выключаю артефакт, отчего комната тут же наполняется мраком. Забираюсь в кровать, чувствуя, как перины мягко обхватывают мое тело, а я, утопая в складках и ощущая мягкость постели, почему-то вспоминаю пламенеющий негодованием взгляд Керниола. Но мне не страшно. Глаза завораживают…

Просыпаюсь от того, что… выспалась? Нет! Проспала! Только… куда?

Распахиваю глаза и вижу над собой белоснежный потолок с впаянными в него маленькими кристалликами, которые и давали вчера свет.

Отдохнувшее тело по ощущениям будто парит на легкой пуховой перине, кожу приятно ласкает шелковая простыня, а щеки щекочут солнечные лучи, нагло проникающие сквозь окно.

Ощущение, как будто все, что со мной происходило до этого утра – кошмарный сон. Моя работа на Зордана, его угрозы, опасность для Мару, мой арест и поездка с оборотнем…

Чтобы как-то спустить себя с небес на землю, запускаю руку между перинами, нащупываю скомканный лист. Письмо. Достаточное доказательство?

Мамочка, могла ли ты предположить, что однажды в твой дом явятся палачи из Керниолии и перебьют всех? Понятия не имею, как нам с сестрой удалось спастись… Не помню тот день. Совсем.

Но отец Зордана не раз напоминал мне, как мы должны быть ему благодарны. А потом Зордан пришел ко мне с требованием вернуть долг, и я… Я пошла на все, чтобы Мару могла дальше спокойно жить и не знать всей той грязи, в которой мне приходилось возиться.

Спускаю ноги с кровати и по мягкой дорожке, нагретой солнечными лучами, иду к той двери, за которой, по моим предположениям, находится ванная. Конечно, она не такая просторная и богато декорированная, как та, что у короля в спальне, но тут тоже есть ванна и умывальник и даже ростовое зеркало.

Из него на меня смотрит молодая, отдохнувшая девушка с будто сияющей изнутри кожей, легким румянцем на щеках и роскошными черными волосами. Да уж, что бы я ни думала о тех девушках, что меня вчера “готовили” из меня сделали красивую куклу.

Умываюсь на скорую руку, заплетаю косу и выхожу в комнату, собираясь надеть свое вчерашнее платье. Оборотень сказал вчера, что за мной придут, чтобы отвести на завтрак. Но не в этой… кхм… ночнушке же мне идти.

Но не успеваю я приготовить платье, как раздается стук в дверь. Резко стягиваю с кровати покрывало и заворачиваюсь в него.

– Войдите! – отвечаю, а сама отхожу подальше.

Дверь приоткрывается, и внутрь вплывают те самые девушки, которые меня вчера “готовили”. Но сегодня у них совсем иной вид. Как только они перешагивают порог, глаза их упираются в пол, а сами они кланяются. Я даже не сразу понимаю, что происходит и чего от меня вообще хотят, пока за спинами девушек в дверном проеме не замечаю Керниола.

Он не сводит с меня взгляда, будто оценивая, как я спала. Желтый опасный блеск в его глазах завораживает, как ночью, перед тем, как я заснула.

– Мы хотели…

– Госпожа, мы просим…

– Дело в том, что…

Они говорят вразнобой, мямлят, топчутся неуверенно, что я не знаю, как реагировать.

– Твои горничные хотят сказать, что они просят прощения за все то, что вчера наговорили, обещают больше не допускать таких ошибок и примут от тебя любое наказание, – жестко произносит Керниол. – Так каково будет твое слово?

Я теряюсь. Мое слово? Я должна как-то решить судьбу девушек? И… я ослышалась, или он сказал, что они мои горничные?!

Пресветлый! Я, по-моему, схожу с ума.

– Я думаю, – выдавливаю я из себя, – со всеми случается… Вы же сказали позаботиться обо мне. Они… Мне кажется, они хорошо обо мне позаботились. Вам так не кажется, Ваше Величество?

Чудится, на мгновение его глаза темнеют, но потом возвращаются к цвету солнечного янтаря.