Истинное имя

Коадъютор, разумеется, не мог увидеть этого. Но, судя по всему, скользя глазами по толпе и отмечая всякую деталь, которая могла иметь значение для безопасности правителя, он краем глаза выхватил в толпе лицо Галахоса.

Весь ужас положения был в том, что чары, наведенные Галахосом, воздействовали вовсе не на его внешность — сам он оставался тем же, кем и был — а только на сознание смотрящего. Колдовство срабатывало тем надежнее, чем дольше другой человек смотрел бы на носителя иллюзии. В первый момент лицо Галахоса еще могло бы показаться кому-нибудь смутно знакомым, но через секунду он бы уже убедился, что ошибся, а еще через секунду потерял бы к нему всякий интерес.

Но Ирем видел мага только мельком, а потом уже не смог найти его в толпе, хотя и вертел головой с риском вывихнуть шею.

По всей видимости, он его узнал.

Конечно, можно было утешаться тем, что рыцарь будет сомневаться, правда ли он видел Галахоса, или тот ему только померещился. А в конце концов, не обнаружив никаких доказательств его пребывания в Адели, он наверняка решит остановиться на втором предположении. Но, зная Ирема, не приходилось сомневаться в том, что еще прежде он перевернет вверх дном весь город и предпримет все возможные меры на тот случай, если чародей действительно находится в столице.

Это было настоящей катастрофой.

Как-никак, Галахос собирался задержаться здесь надолго. В идеале — даже навсегда.

Прошло уже не меньше половины от отпущенного ему срока до Эйслита, а он до сих пор не разузнал ничего нового о местонахождении бастарда, получившего, как полагал Галахос, Истинное имя. Стремление прикончить этого мальчишку со временем превратилось у его хозяина в своеобразную навязчивую идею. И, в общем-то, такое рвение было вполне понятным.

Много лет назад Галахос обратил внимание на странный ритуал, существовавший у мужчин из императорской Династии. Достигнув совершеннолетия, каждый наследник императора предпринимал попытку завладеть неким мечом, якобы завещанным потомкам Энрикса самими Альдами. Для этого он должен был спуститься в подземелье, местонахождение которого Галахос смог установить гораздо позже.

В принципе, и оружия, и музыкальных инструментов, и картин, созданных Альдами, осталось не так мало. Эти вещи не ветшали и не портились от времени, и доставались новым поколениям владельцев, как старинные фамильные сокровища. В семье дан-Энриксов таких вещей хранилось больше, чем во всей остальной империи.

Но меч, по-видимому, занимал особенное положение даже среди подобных реликвий.

Галахос потратил массу времени на чтение и расшифровку древних свитков, прежде чем ему удалось по крупицам восстановить истину. Он с жадностью прочел, что меч, завещанный Династии дан-Энриксов, был единственным в своем роде — ничего подобного впоследствии не удавалось сделать даже Альдам, что и говорить о людях с их убогим оружейным мастерством. Даже Светлые клинки, которыми сражались сами Альды, выглядели рядом с ним негодными подделками. Почему Альды отдали Энриксу подобное сокровище, Галахос понять так и не сумел. Зато он понял главное: это был меч, равных которому на свете еще не бывало — одним словом, Совершенный меч.

Способный, как считали авторы большинства хроник, даровать непобедимость своему владельцу.

Правда, Альды поручили Энриксу хранить их дар в укромном месте, да еще и оградили его Очистительным огнем, так что никто из многочисленных потомков императора, пытавшихся вступить в права наследства, не сумел даже коснуться этого меча.

Но было ясно, что однажды кто-то из дан-Энриксов все же сумеет завладеть им. Что будет дальше, никто в точности не знал, но, зная Альдов, можно было бы предположить, что в их даре скрыты силы, равные — а может быть, превосходящие — мощь Темного истока.

Первой мыслью Олварга, когда Галахос рассказал ему об этом, было уничтожить меч. Но с тем же успехом можно было пожелать взять в плен Седого, захватить Туманный Лог и перебить всех Альдов.

Пришлось остановиться на более хлопотном, но и гораздо более доступном способе — истребить всех тех, кто мог претендовать на древнее Наследие. Это было тем проще, что последними живыми представителями некогда многочисленной Династии был овдовевший Валларикс и его дочь. Причем принцессу можно было вообще не принимать в расчет, поскольку, как было написано в одной старинной хронике, "кудель да не наследует Меча". Иначе говоря, в роду дан-Энриксов наследниками Альдов были исключительно мужчины.

В отличие от своего отца, Валларикс оказался однолюбом. Ни потребности государства, окруженного враждебными соседями, ни постоянное давление со стороны придворных не поколебали императора в настойчивом стремлении остаться верным своей бывшей королеве. А поскольку сам Валларикс не сумел достать меча, его до поры до времени оставили в покое.