Источник

— Вы поступаете неправильно, — сказал Мэллори. — Так дела не делают. Здорово вас должно быть поджимает, если вы бегаете за скульптором. А делать-то надо иначе: вы договариваетесь со мной о встрече у вас, и, когда я прихожу к вам первый раз, вас нет на месте. Во второй раз вы заставляете меня дожидаться часа полтора, потом появляетесь в приемной, жмете мне руку и спрашиваете, знаю ли я Вилсонов из Подунка, говорите, как мило, что у нас есть общие знакомые, но сегодня вы ужасно торопитесь, однако через какое-то время пригласите меня на ленч, и тогда мы потолкуем о деле. Далее вы выжидаете пару месяцев, а потом уже даете мне заказ. Однако затем вы мне говорите, что у меня ничего не получилось, и что вообще я мало чего стою, и что это было ясно с самого начала, и выбрасываете мою работу на помойку. Наконец вы нанимаете Валериана Бронсона, и он выполняет заказ. Вот так делают дела. Только на этот раз все по-другому.

Между тем его глаза напряженно изучали Рорка, и это был уверенный взгляд профессионала. Постепенно из его речи исчезла пьяная бесшабашность, и, в конце концов, осталась лишь мрачная решимость последних фраз.

— Да, — откликнулся Рорк. — Все по-другому.

Молодой человек молча стоял и смотрел на него.

— Так вы Говард Рорк? — наконец продолжил он. — Мне ваши постройки нравятся. Вот почему я не захотел встречаться с вами. Чтобы меня впредь не тошнило, когда я буду на них смотреть. Мне хотелось и дальше думать, что их возвел человек, который их достоин.

— А если так оно и есть?

— Так не бывает.

Но он присел на край скомканной постели и, наклонившись вперед, без смущения изучающе смотрел на Рорка, взвешивай, как на весах, все детали его внешности, голоса и поведения.

— Послушайте, — заговорил Рорк очень отчетливо, взвешивая каждое слово, — я хочу заказать вам статую для храма Стоддарда. Найдите лист бумаги, и мы с вами сейчас составим контракт, в котором будет сказано, что я обязуюсь выплатить вам миллион долларов неустойки, если найму другого скульптора или откажусь использовать вашу работу по назначению.

— Можно говорить нормально. Я не пьян. Не настолько. Я все понимаю.

— И что же?

— Почему вы выбрали меня?

— Потому что вы хороший скульптор.

— Это неправда.

— Что вы хороший скульптор?

— Что вы выбрали меня по этой причине. Кто посоветовал вам обратиться ко мне?

— Никто.

— Кто-нибудь из женщин, с которыми я спал?

— Я не знаю, с кем вы спите.

— Туго с деньгами?

— Нет, меня финансируют без ограничений.

— Из жалости?

— Нет. Почему я должен вас жалеть?

— Хотите получить рекламу в связи с моим покушением на Тухи?

— О Боже! С какой стати?

— Тогда что же?

— Почему вы вытаскиваете на свет какую-то чушь вместо очевидной причины?

— А именно?

— Мне нравятся ваши работы.

— Ну конечно. Все так говорят. Так нам положено говорить и верить сказанному. Представьте, что было бы, если бы не такие утеплительные сказочки. Ну хорошо, вам нравятся мои работы. А настоящая причина?

— Мне нравятся ваши работы.

Мэллори заговорил серьезным, трезвым голосом:

— Вы хотите сказать, что видели мои работы и они вам понравились, вам… одному… самому, без подсказок со стороны; никто вам не внушал, что они должны вам понравиться и почему. И вы решили, что я вам подойду по одной только этой причине, ничего больше не зная обо мне и не желая знать… только потому, что это мои работы и вы в них нашли нечто, что вам нравится. И поэтому-то вы решаете нанять меня, разыскиваете по всему городу, находите, выслушиваете оскорбления — все ради того, что вы усмотрели в моих работах, ради чего-то в них, что придало мне такую значимость в ваших глазах, что вы почувствовали: мне без него не обойтись, он мне нужен. Вы это хотите сказать? Это имеете в виду?

— Именно это, — сказал Рорк.

Глаза Мэллори округлились, на них страшно было смотреть. Он тряс головой и повторял, будто утешая себя, одно короткое, простое слово — «нет».

Он еще больше наклонился вперед. 1Ълос его, умирая, молил:

— Послушайте, мистер Рорк. Обещаю не держать на вас зла. Мне просто надо знать. Хорошо, я вижу, что вы настроились заполучить меня, и вы знаете, что получите меня на любых условиях, нет нужды подписывать миллионный контракт, достаточно посмотреть на эту комнату, и вам ясно: я ваш со всеми потрохами. Тогда почему бы вам не сказать мне правду? Для вас это ничего не изменит, а для меня это очень важно.

— Что очень важно для вас?

— Чтобы я не… чтобы не… Послушайте. Я не думал, что кому-нибудь когда-нибудь понадоблюсь. Но вам я понадобился. Хорошо. Согласен еще раз пройти через все. Только теперь я не хочу думать, что работаю на кого-то, кому нравится моя работа. Вот на такое я больше не согласен. Мне будет лучше, если вы мне скажете… Спокойнее будет. Зачем вам разыгрывать передо мной спектакль? Я ничто. Я не стану хуже думать о вас, если вас это волнует. Неужели вы не понимаете, что благородней, порядочней сказать правду. Тогда все будет просто и честно. Я буду больше уважать вас. Нет, правда.

— Что с тобой, малыш? Что они сделали с тобой? Почему ты говоришь такое?