Источник

Обкалывая свой кремень, Цадок думал, что гора, в которой, как предполагалось, обитает Эль-Шаддай, – это не гора в обычном смысле слова, поскольку оскорбительно считать, что такое могущественное существо, как бог, привязано к какому-то конкретному месту, где раскинут его шатер, стоит диван и суетятся наложницы. Ни один человек в здравом уме не может представить столь ограниченного бога. Эль-Шаддай как божество обладал столь всеобъемлющим могуществом, что не мог быть привязанным к какой-то одной горе, разве что она сама была подобна богу. Далекий и вездесущий, он и внизу и наверху, его нельзя увидеть, к нему нельзя прикоснуться, он никогда не появлялся на свет и никогда не умрет, единый бог, высящийся над всеми, существующий на воображаемой горе, столь огромной, что она объемлет и всю землю, и звездное небо над ней.

Именно это ощущение бога и вызвало у Цадока недавние страхи, так как старик знал: ни обитатель города, ни оседлый землепашец, который в долинах рек выращивает урожай и изредка зрит своих богов, живущих в известных местах, где пользуются ограниченной властью, – никто из них не в состоянии осознать такое божество. Эти оседлые люди предпочитали иметь богов, к которым всегда можно было прийти и лицезреть их и которые нуждались в статуях и храмах. Но жизнь кочевников зависела лишь от милости пустыни, и когда они пускались в путь от одного колодца к невидимому другому, то брали с собой символом веры все, чем они владели и чему поклонялись. Они слепо верили, что тропа проложена для них и что после многих дней существования на грани смерти они найдут колодец там, где он и должен быть… Такие кочевники должны были доверять богу, видевшему и всю пустыню от края до края, и горы за ней. Что касается невидимого и непонятного Эль-Шаддая, их религия была преисполнена неистовой веры, ибо в той жизни, которую вели одинокие странники, они ни в чем не могли быть уверены. Часто случалось, что люди добирались до колодцев и находили их высохшими. Но если они относились к Эль-Шаддаю с почтением, если посвящали ему звенящие звуки своих арф, то могли надеяться, что он живыми доставит их домой сквозь бесплодные пустые пространства. Оторвав взгляд от кремня, Цадок повернул голову к молчаливым кустам и сказал, словно докладывая доверенному советнику:

– Эль-Шаддай, я наконец готов вести мой народ на запад.

Кусты ничего не ответили.

Пятьдесят семь лет назад, будучи еще ребенком, Цадок, сын Зебула, вел разговоры с Эль-Шаддаем и, подчиняясь указаниям единого бога, водил свое колено по пустыне, пока остальные уходили на юг в поисках приключений, которые надолго оставались в памяти. Несколько столетий тому назад их общий прародитель патриарх Авраам и его сын Исаак перебрались в Египет, где их потомки до сих пор томятся в рабстве. Колено Лота осело в стране Моав, а сыны Есея завоевали Едом. Позже и колено Нафтали снялось с места, чтобы осесть в горной стране на западе, но Цадок со своими людьми продолжал обитать в северной пустыне, слушая ясные и четкие слова Эль-Шаддая, обещавшего вывести их из безлюдных пустынь и привести в Землю обетованную.

Пустыня, в которой вот уже много поколений обитали ибри, состояла из трех частей. Существовали песчаные пустоши, где ничего не росло, и кочевники их избегали, ибо ни один человек, жизнь которого зависела от ослов, не мог их пересечь. Это стало возможным позднее, когда удалось приручить верблюдов, но не сейчас. Кроме того, тянулись обширные пространства камней и выжженных бесплодных земель, где местами встречались оазисы с питьевой водой, и здесь люди и их ослы могли как-то существовать; пустыни эти назывались дикими. И наконец, существовали протяженные участки, рядом с которыми располагались поселения; чтобы постоянно растить пшеницу или оливковые деревья, воды тут было маловато, но козы и овцы могли существовать. Именно на таких землях колено Цадока и обитало последние сорок лет. Мудрые ибри не сомневались, что рано или поздно Эль-Шаддай прикажет им сниматься с места, но они не знали, что бог уже трижды приказывал Цадоку сделать это, но патриарх боялся приступить к делу и тянул время.

И Эль-Шаддай, потеряв наконец терпение, в последний раз отдал приказ не старому Цадоку, а рыжеволосому Эферу. Получив это указание, Эфер несколько недель назад пришел к Цадоку и сказал:

– Отец, мы должны перебираться на хорошие земли, что лежат к западу.

– Эль-Шаддай скажет нам, когда придет пора двигаться в путь.

– Но он уже сказал нам. Прошлой ночью. Он пришел ко мне и сказал: «Отправляйся на запад и разведай ту землю».

Цадок схватил Эфера за плечи и спросил в упор:

– Сам Эль-Шаддай говорил с тобой?

И Эфер, горячий юноша двадцати двух лет, продолжал твердо стоять на своем: бог приходил к нему.

– Какой у него был голос? – поинтересовался Цадок, но сын не мог объяснить.