Источник

Что ж, теперь можно согласиться, не кривя душой: он это заслужил. Заслужил смерть в одиночестве и бесславии, на мертвой планете, которую он так и не смог возродить к жизни… Истекая кровью изо всех пор. Его кровь цвета пыли, впитает в себя пыль цвета крови, но это не принесет ничего, кроме неопрятной засохшей корочки, так похожей на дерьмо. Впрочем, как и вся его жизнь…

Услышав шаги, Денетор решил, что это галлюцинации. В последнее время сознание мутилось всё чаще и он сознавал, что не всегда отличает вымысел от реальности. Когда в поле зрения появилась фигура, облитая глянцевой чернотой, поглощающая скудные лучи фонарика без остатка, он решил, что его навестил призрак. Воспоминание такого далекого прошлого, что уже и не вспомнить, кто это может быть…

Но, когда фигура приблизилась почти вплотную и приставила к его горлу меч, адмирал начал подозревать, что всё может происходить и наяву, прямо сейчас. Особенно его убедила острая боль в районе шеи – там, где к ней прикасался клинок. Призраки из его воспоминаний причиняли только душевные страдания…

– Ты убил его, – сказала фигура.

Шлем открылся и он увидел восково-бледное лицо с жестокими змеиными глазами.

– Он обманул меня, – ответил Денетор. – Я не мог поступить иначе.

Не обращая внимания на меч, адмирал поднялся. Сначала на колени, а затем, придерживаясь за камень, на ноги. Сердце бухало хоть и тяжело, но ровно. Привкус крови почти пропал – подействовала последняя капсула.

– Теперь я убью тебя, – сказала девушка. Она сняла шлем и положила рядом с головой мертвого мальчишки. Чёрные волосы разметались по глянцевым плечам. – Я тоже не могу поступить иначе.

– Где-то я тебя видел, – прищурился Денетор. Но напрягать память не стал. Это было абсолютно не важно. Теперь уже ничего не было важно.

Даже не глядя на карабин, лежащий поодаль, он снял перевязь с палашом и обнажил клинок. На её стороне стремительность и сила, а на моей – опыт, – подумал он. – Просто так, я не сдамся.

Неожиданно адмирал испытал острое, почти физическое наслаждение. Еще один враг! – его опьянила эта мысль. Судьба – не такая уж и злодейка… Он не умрёт в одиночестве и бесславии, как слепой земляной червь. Он останется собой до конца.

– Я не буду в обиде, если ты меня убьешь, – прохрипел Денетор, делая первый выпад. – Но, для того чтобы победить, тебе придется очень постараться.

– В этом я нисколько не сомневаюсь, – ответила Саёнара.

Стоя у самого купола, Порфирий наблюдал, как "Ганнибал" медленно, но верно оттесняют от планеты. Серебристая дымка, окружающая линкор – её было видно в поляризующем поле – мигнула в последний раз и исчезла.

– Генераторы "Ганнибала" больше не могут поддерживать защитное поле, – объявила Кэсси.

К линкору тут же устремилась свора кораблей. Большие, маленькие, слепленные на скорую руку из всякого хлама – за некоторыми тянулись длинные, затвердевшие в вакууме лохмы герметика.

Это были отбросы. Падальщики. Они слонялись по космосу, подбирая объедки и растаскивая останки. Слишком нищие даже для того, чтобы иметь свою базу. Полностью зависящие от переменчивой удачи и полубезумные от постоянного недостатка кислорода…

Осьминог представил нацеленные на обшивку гарпуны, как они впиваются в покореженную броню, как из дыр вырываются ледяные кристаллики замерзшего воздуха. Как надуваются бесформенные пузыри аварийных шлюзов и множество жадных ног устремляется внутрь старого солдата…

В этом было что-то неправильное. Как в гибели старого кита, слишком слабого, чтобы противостоять хищным пираньям, рвущим его плоть несмотря на то, что исполин еще жив…

– От Саёнары ничего? – спросил осьминог, прогоняя наваждение. Этот вопрос он задавал примерно каждые две минуты, и всякий раз получал один и тот же ответ: после того, как Кейко приземлилась, а затем скрылась в одной из пещер, связь прервалась и восстановлению не подлежит.

Песок, поднятый бурей, просто затруднял прохождение сигнала, а скалы напрочь его экранируют… – говорила Кэсси. Всякий раз, как он её спрашивал.

– Новые объекты в системе Ареса, – механическим голосом сообщила яхта.

Осьминог подозревал что она специально так делает: изображает машину, когда ему так нужна поддержка.

– Сам вижу, – буркнул он в ответ. Остаться один на один с бездушными железяками, которые не могут элементарно посочувствовать – то ещё испытание…

Грубить не было необходимости, но Порфирий дошел до той грани, за которой можно было только крушить всё вокруг, не различая друзей и врагов. Или свернуться в тугой клубок и впасть в кататонию – долгую спячку, в которую гигантские головоногие с Китежа умеют погружаться, если условия становятся слишком неблагоприятны для жизни…

Он наблюдал, как из подпространства вышли, один за другим, около дюжины кораблей. Все они имели дынеобразную форму с нелепо выпирающими гондолами и характерными красными логотипами скорпионов на тошнотворно-желтых боках.

– Ёрш твою чешую! – взревел Порфирий. Он распластался по куполу, уцепившись присосками. – Только их нам для счастья и не хватало…