Не обращая внимания на прорехи, оставляемые в их рядах струями пламени, они окружили друзей плотным кольцом. Щелкая жвалами и выстреливая жгучими комками паутины, пауки наступали, местами даже налезая друг на друга.
В воздухе запахло жареным.
– Странно, – принюхался Порфирий. – Пахнет, совсем как у нас на кухне, когда Ма жарила карасей.
– Они в своих панцирях – что твои крабы, – откликнулся Нафаня. – А печеные крабы – это, я вам скажу, деликатес.
– А мне вот креветки нравятся, – заметила Саёнара, ловко обрубая паучьи конечности. – Потушить в собственном соку, выдавить пол-лимона и посыпать укропчиком…
Сэм почувствовал ожог – один из пауков попал паутиной ему на рукав. Когда он попытался стереть клейкие нити, ладонь приклеилась к ткани. Сэм выругался: осьминоги и Саёнара, увлекшись кулинарным диспутом и уничтожением арахнидов, споро продвигались вперед, но совсем забыли про тылы.
Никакого оружия у Сэма не было. Честно говоря, это было к лучшему – он даже не представлял, как будет выкручиваться, предложи ему Порфирий огнемет…
На руку попал еще один плевок, другой угодил в бедро, от третьего Сэм едва успел защитить лицо… Пнул под брюхо самого наглого, подобравшегося вплотную паука. Тот, оказавшись неожиданно легким, как футбольный мяч отлетел в кучу своих собратьев. Но на его место пришло еще двое, четверо, шестеро – Сэм уже устал уклоняться от летящих отовсюду жгучих сетей.
Он подобрал одну из отрубленных Саёнарой паучьих ног, выбрав ту, на которой было побольше зазубрин и шипов. Взвесил в руке – она напоминала слегка неуравновешенную дубинку с тяжелой ребристой рукояткой. Когда очередная тварь подбежала, угрожающе растопырив лапы, он врезал ей промеж глаз. Паук заскрипел и тяжело осел на пол. Другой в это время рвал жвалами его штанину, третий вскочил на спину. В ушах Сэма загудела кровь, мир сделался плоским и черно-белым. Дубина поднялась сама собой…
Никогда и никому Сэм не признавался, что до смерти боится паукообразных. Даже тщедушных сенокосцев, даже крошечных водомерок – движения их лапок вызывали инстинктивный порыв бежать, куда глаза глядят.
В детстве он просто не мог сказать братьям, что боится. Это было чревато многолетними подколками и перспективой есть паштет из толченых пауков, принимать ванну с пауками и каждый вечер ложиться в набитую пауками постель, – незамысловатое чувство юмора старших братьев во всех уголках Галактики остается неизменным. Став взрослее, Сэм даже попытался убедить себя в иррациональности такого страха – касатки, например, обладали куда большими размерами и отличались гораздо большей кровожадностью, чем крошечные водомерки. Но они упорно не внушали ему ни малейшего трепета.
Когда же он впервые увидел дона Муэрте… Что ж, Сэм решил, что работа на гигантского разумного арахнида – наиболее рациональный способ бороться с иррациональной арахнофобией, а значит, может и сработать.
Окруженный полчищами паукообразных, Сэм крушил их, как хорошо отлаженный механизм. Не обращая внимания на боль от ожогов и порезов острыми шипами, он хватал тварей, проламывал им панцири, ломал конечности, вырывал хилицеры, чтобы они не могли плеваться, а затем отбрасывал подальше. Вскоре за его спиной образовался целый бруствер из беспомощно копошащихся, злобно шипящих и скребущих немногими уцелевшими лапами арахнидов. В попытке достать Сэма они заплевали сами себя и бруствер покрылся плотным слоем липкой паутины.
Заметив паука, подбиравшегося сзади к Порфирию, он, не задумываясь, прыгнул ему на спину, вонзая острый коготь импровизированной дубины в зазор между пластинами на головогруди. Паук попытался сбросить наездника. Но Сэм держался крепко. Изо всех сил он давил на паучью лапу, вонзая коготь всё глубже и глубже, пока не пригвоздил арахнида к полу. Тот плевался, сучил лапами, но освободиться не мог.
Когда на Нафаню набросились сразу два паука, Сэм, схватив одного из них за ноги и ударив, как битой, отбросил второго, приготовившего для плевка огромный дымящийся ком паутины.
Мельком Сэм взглянул на Саёнару. Та двигалась, как газонокосилка. Казалось, вместо двух рук у неё по меньшей мере шесть, и в каждой зажат смертоносный клинок. Ошметки пауков так и летели в разные стороны.
Сэм почти отвернулся решив, что уж ей-то помощь точно не понадобится, когда заметил неимоверно удлинившуюся паучью ногу, нацеленную острым когтем Саёнаре в позвоночник. Не думая и не рассуждая, он бросился наперерез. Плечо полоснуло острой болью, но коготь отклонился и прошел у Саёнары между рукой и боком. Не глядя, она обрубила наглую конечность и продолжила сражение. Сэм повернулся к следующей цели, но тут меткий плевок приклеил к туловищу его правую руку.