Источник (Долг)

Старик раскрыл рот и издал односложный звук, похожий на кудахтанье, чем немало позабавил итальянцев. Бернардо тем временем достал кинжал и посмотрел на Синискалько.

— Но я капитан. Без меня…

— У нас есть кормчий. Он поведет корабль в обход мелям, — объяснил магистр. — Ты, Пантоха, как и любой другой капитан, просто стоишь надо всем и тебе не обязательно что-то уметь.

— Все равно, что владелец нашего миланского театра, — дополнил Бернардо, проведя большим пальцем по сверкающей грани лезвия. — Такая же бестия. Всем заправляет, но сам в искусстве ни черта не смыслит.

— Это не так! Я всю жизнь в море…

— Там тебя и похоронят, — заткнул старика Синискалько и кивнул Бернардо.

Рыцари и моряки внимательно наблюдали за тем, как капитан с золотистыми волосами подходит к жертве, как аккуратно опускает лезвие на дрожащее горло морского волка. Сильвио крепче схватил Пантоху.

— Стойте! Я клянусь вам в верности и признаю как единственного защитника и спасителя! — выпалил испанец.

Лезвие застыло в дюйме от горла. Бернардо бросил удивленный взгляд на магистра.

— Понял наконец, — скривился в ухмылке Синискалько, жестом приказав капитану убрать оружие. — Отныне знай свое место, пес. Веришь ли ты мне, согласен ли со мной, меня это не волнует. Сейчас большая часть твоей команды — корм для рыб. Вы живы только благодаря мне. Я могу сейчас же отдать приказ двадцати клинкам, и головы полетят как пшеница озимая.

— Мы не сможем вам противостоять, — честно признался Пантоха.

— Я рад, что ты это понял. Исполните в точности все, как я скажу, и на обратном пути я высажу вас на Кубе или на Эспаньоле. Так и передай команде.

— Я всего лишь старик…

— Знаю. Тебе спасло жить только то, что команда тебя слушает. Отныне будешь говорить им только то, что я скажу.

Пантоха кивнул. Что еще он мог сделать? Отныне весь корабль был во власти итальянцев. О бунте не могло быть и речи. Большинство моряков видело в захватчиках спасителей, остальные же, подобно ему, были запуганны. Где же святой Иаков, когда он так нужен? Вновь победила сила оружия, а Бог и все святые, как всегда, молчат.

— Увести его, — распорядился Синискалько и обратился уже к рыцарям, пытавшимся закрепить тяжелый доспех на стойке. — Осторожнее с панцирем, братья!

* * *

Октябрь 1514 года, Сибола.

Таких ясных снов Альвар не видел давно. Кто-то большой и сильный с длинными косматыми волосами нес его через лес. Потом они пересекли реку по подвесному мосту. Снова непроходимый лес и пепельные тучи над кронами деревьев. Потом хижины, озаренные вспышками молний. Сотни и сотни хижин, над которыми возвышалась ступенчатая пирамида. Последнее, что запомнил Альвар — большая арка, зловонный тоннель и рокот движущихся камней.

Этот же рокот разбудил его и теперь. Тьму пронзил утолщающийся оранжевый луч. Лежа на кипе холщевых мешков, Альвар краем глаза заметил, как открылась массивная каменная плита. В помещение вошел высокий мужчина в плаще. В руке он держал факел.

— Где моя мать? — выговорил Альвар первое, что пришло в голову.

Идальго приподнялся, с удивлением обнаружив, что ему оставили шпагу и кинжал. Он не был связан. Тем не менее, во всем теле чувствовалась ужасная слабость. В горле пересохло. Живот сводило от голода.

— Я отведу вас к ней, — хриплым голосом произнес тюремщик.

— Диего де Вера? Почему последний месяц я вижу вас чаще, чем своих друзей?

— А у вас есть друзья? — насмешливо отозвался Диего, помогая Альвару встать. — Кто они? Кардинал Ломбарди? Антонио де Вентура? Этот растратчик — новоявленный папа римский или, может, Синискалько Бароци? Нет у вас друзей, сеньор Диас.

— Кто дал вам право так со мной разговаривать? Вы не знаете моих друзей.

— Не люблю фанатиков. Скольких людей вы убили за двадцать лет? Держу пари, даже мне за вами не угнаться.

— Эти люди были преступниками, язычниками, богохульниками и диктаторами! Я убивал их ради общего блага. А вы? Ради чего вы убили восемь ни в чем неповинных моряков?

— Всему свое время, — вкрадчиво молвил Диего.

Длинный, узкий коридор с множеством дверей привел их в зал с высоким потолком. Стены там были сложены из квадратных блоков, каждый из которых украшал причудливый барельеф, включавший солнце, луну и какое-нибудь животное.

— Это бестиарий. В память о прошлом, — пояснил Диего, заметив, что Альвар смотрит на стену. — Вы ведь знаете эту легенду? Всякой твари по паре.

Миновав зал, они подступили к высокой арке. Над проходом желтым кирпичом было выложено знакомое изображение длани с четырьмя растопыренными пальцами. Дальше наверх вела крутая лестница. Поднявшись по ней, они встретили необыкновенной красоты индианку. Из одежды на юной деве была только набедренная повязка. На шее золотой амулет. Поймав взгляд ее голубых глаз, идальго улыбнулся. Девушка сделала то же самое и вдруг потянула ему навстречу руки, как будто собиралась обнять. Диего де Вера прикрикнул на нее, и та в испуге убежала прочь.

— Запомните раз и навсегда, — прошептал андалусец, подтянув спутника к себе. — Не касайтесь никого. Здесь так не положено.

— Я касаюсь вас.

— Это другое.