Источник миров

Все началось с того, что я был вовлечен в эксперимент. Теперь, когда я понимаю, что настоящее, прошлое и будущее — всего лишь каменные плиты тротуара, порядок которых может быть нарушен, я знаю, что первый шаг был сделан два месяца назад. Это было в этом времени и пространстве, вернее, во времени и пространстве, которые существовали два месяца назад…

Что такое жизнь? Для меня это Большая Гонка, которая начинается с момента рождения. Ты вскакиваешь на тобогган, мчишься с горы, в конце которой падаешь. Заезд только один, и бесполезно требовать еще одну попытку. Тебя просто оттолкнут, потому что слишком много людей ждет своей очереди. Тебе дается всего лишь сорок-пятьдесят лет. Это все, что у тебя есть.

Я добровольный пленник тобоггана уже тридцать пять лет. Джереми Кортленд. «Денвер Порт», «Фриско Ньюз», «Бюллетень Эй Эм», «Эй Пи», «Тайм», «Кольер»… Иногда штатный сотрудник, иногда на подхвате. Я наклонялся с тобоггана, пытаясь срывать плоды со стремительно пролетающих мимо плодовых деревьев, иногда попадались нормальные, но чаще довольно странные. Я много ездил по всему свету — наверное, в сидении моего тобоггана была заноза, с самого детства я ерзал и не мог сидеть спокойно, все время пытаясь ухватить пролетающее мимо меня. Многие годы в самых разных газетах под сообщениями можно было увидеть черную строчку: «Передано по телеграфу Джереми Кортлендом».

Россия, Китай… Батискаф Пикара, войны, сверхзвуковые и межпланетные корабли, Большой Глаз Паломара… Забастовки шахтеров… Грязный фермер в Северной Дакоте, ни с того ни с сего обретший дар творить чудеса. Конечно, никто из его многочисленных пациентов не излечился, что, впрочем, нисколько не подорвало доверие к нему.

Большая Гонка. Я хватал по пути все, до чего смог дотянуться. Женитьба, развод, множество мелких связей, долгие поиски работы и денег. В общем, жизнь не сахар, но я и не ждал Рая.

Мои глаза, когда-то яркие, потускнели и перестали быть такими ясными, как раньше, кожа на лице стала одутловатой, к подбородку прибавился второй, но гонка продолжалась, и заноза в сидении никуда не пропадала. Скрываясь от алиментов, я махнул в Бразилию для участия в подводных исследованиях бассейна Амазонки. По приезде я описал свои впечатления и продал рукопись в «Эй Пи». В тот же день я прочел в газете, что созданы искусственные 105 и 107 элементы таблицы Менделеева. Астатин и Фракций — недостающие звенья в периодической таблице. Когда-то, пару биллионов лет назад, их было полно, а затем они распались на другие элементы, но Собор и Гиорде воссоздали их при помощи большого циклотрона.

Рядом с этой заметкой я увидел большой заголовок: «Вторая жертва, погибшая от загадочных ожогов», но тогда я не задумался над этим. Такие смерти от странных ожогов уже происходили в США, но теперь они, кажется, распространились и на Южную Америку. В этой же газете была еще одна заметка, касающаяся меня лично, но тогда я даже не подозревал об этом: Ира Де Калб начал работу над чем-то в высшей степени секретным. Секрет Полишинеля, проект настолько секретный, что о нем мог узнать в Рио каждый, у кого были деньги, чтобы купить газету. У меня же здесь была своя, довольно странная проблема.

Все это происходило за шесть недель до того странного события. Вы подумаете, что это парадокс, но если вы поймете, что я хочу сказать этим, то вы поймете, что это не так.

Я шел по тенистой аллее, ведущей к улице Овидор. Я не могу сказать, что я делал здесь летним утром в три часа. Я много выпил предыдущей ночью, играя в «шмен-де-фер». В кармане пиджака у меня топорщилась солидная пачка банкнот, а в кармане плаща — другая. Я шел, опустив голову, и видел, как в лунном свете сверкают носки моих ботинок. Небо тоже сверкало — звездами. Улица сверкала огнями фонарей. Весь мир сверкал вокруг меня.

Я стал богат и намеревался теперь покончить со всем, купить маленький домик в Петрополисе и наконец-то засесть за академический обзор современной жизни, который я давно собирался написать. Я думал об этом, хотя и был пьян. Но ведь я протрезвею, а решимость моя останется.

Я редко принимал серьезные и ответственные решения, но это было крайне серьезным, и я знал это. Вот здесь, на освещенной луной аллее, происходит поворот в жизненном пути Джереми Кортленда. Что произошло затем, я так никогда и не узнал потому, что, к счастью для меня, я был слишком пьян и просто не мог этого понять. Я просто не смог это даже отчетливо разглядеть.

Оно появилось из черной тени и с распростертыми руками двинулось в мою сторону. Две руки коснулись меня, но они не хотели этого, в этом я уверен. Они прошли мимо моих ушей, и я услышал звук, напоминающий шипение. В моем мозгу что-то лениво зашевелилось, как будто откуда-то из глубины выплыла забытая мысль, забытая давно и прочно.