Источник Шиюна

Чернь сбилась в кучу, побросав свое оружие — вырванные колья и камни — на мостовую. Стражники подняли свое бесполезное оружие при виде невиданного зрелища — в темноте, где раньше были ворота, стоял всадник в сером плаще на белой лошади, с ослепительно белыми волосами, отсвечивавшими в сете факелов, и сверкающим мечом. Лезвие его было извлечено из ножен, и тьма окутывала блестящий длинный предмет. Серая лошадь медленно шла вперед, а толпа сжималась и подавалась назад.

Моргейн!

Она пришла сюда, она пришла за ним. Вейни пытался освободиться, испытывая вдруг дикое желание рассмеяться, но в этот момент стражник ударил его, и он упал. Он лежал спокойно, застыв на мокрой мостовой, глядя на грязные копыта Сиптаха на уровне своей головы. Она приближалась. Он не испугался, увидев над собой простертую руку Моргейн и обнаженный Подменыш, горящий опаловым огнем, несущий смерть на своем острие — то забвение, с которым никто из кваджлов не мог бы справиться. Он боялся шевельнуться, пока лошадь нависала над ним.

— Рох… — попытался он предупредить ее, но голос его затерялся в шуме бури и криках.

«Дай-кел», — услышал он крики поодаль. «Анхаран, Анхаран!» — раздался повторяющийся крик-предупреждение, эхом отдающийся от стен. Затем во всем дворе среди людей и кваджлов вдруг воцарилось спокойствие.

Сиптах отошел в сторону. Вейни попытался достать колени Моргейн, и когда сделал это, его дыхание перехватило ужасающей болью. Когда взор его прояснился, он увидел Китана и других лордов одних, без стражи, и не было никакого звука, никакого движения среди кваджлов. Их лица и белые волосы, раздуваемые ветром, были в свете факелов еще бледнее.

— Это мой товарищ, — сказала Моргейн, перекрывая шум дождя, и не было такого места во дворе, где ее не могли бы расслышать. — Но плохое же гостеприимство вы ему оказали.

В то время, когда слышался только упрямый стук дождя по булыжникам и неустанное постукивание копыт Сиптаха и других лошадей, еще один всадник проехал через разрушенные ворота. Незнакомец восседал на черном коне, потом соскочил с седла и остался ждать.

Вейни заставил себя встать на ноги, будучи осторожен со свечением Подменыша, который опасно блестел прямо рядом с ним.

— Лио, — проговорил он, заставляя звуки с трудом пробиваться из собственного горла. — Рох выехал по северной дороге перед закатом солнца, он еще недалеко!

Он освободила свой клинок чести, отстегнув его одной рукой и заставив Сиптаха встать на дыбы. — Повернись, — сказала она и наклонилась с седла над ним, разрезая веревки, которыми были связаны его руки. Онемевшим рукам было очень больно. Он взглянул на нее, повернувшись, и она указала ему на лошадь, которую человек подвел к ним.

Вейни глубоко вздохнул и с трудом подошел к лошади, пытаясь забраться в седло. Голова кружилась, а руки были слишком слабы, чтобы держать повод. Он взглянул на лицо в шрамах, искаженное какой-то необъяснимой обидой или яростью, и увидел горькую усмешку в темных глазах крестьянина.

Загремели камни. Темные тени двигались в пелене дождя, пробираясь через осыпь камней, загородившую въезд в крепость — руины двойной стены: люди… или даже меньше чем люди. Вейни увидел их и почувствовал покалывание в шее, наблюдая за темными тенями, которые двигались словно какие-то пресмыкающиеся через беспорядочно наваленные камни.

Неожиданно крикнув ему, Моргейн пришпорила коня в сторону сломанных ворот, раскидывая входящих. Вейни тоже дернул вожжи, но его вороной, привыкший бежать за серым, уже повернулся. Он восстановил равновесие в седле, в то время как лошади миновали разрушенные ворота, и опять обратил внимание на толпу, пробирающуюся сквозь омываемые дождем камни. Они спускались с холма, и лошади, чувствуя свободную дорогу, стучали копытами по мостовой все быстрее и быстрее. Моргейн ехала впереди и все еще держала меч наготове. У Вейни не было никакого желания ехать с ней рядом, пока у нее в руке был обнаженный пылающий меч.

Каменная кладка дороги затерялась в грязи и кустах, затем опять вынырнула, и тряска больно отозвалась в животе и легких. Дождь ослеплял, и молнии усиливали этот эффект: Вейни перестал заботиться о том, куда они едут. Он знал только, что должен следовать за серой лошадью. Боль изматывала его и жгла изнутри, а мускулы напряглись от страданий, заставляя неметь мозг и атрофируя любые чувства, кроме тех, которые заставляли его держаться за повод и сидеть в седле.

Лошади запыхались и замедлили шаг: Вейни беспокоило, что Подменыш еще блестит, ему хотелось, чтобы тот поскорее занял свое место в ножнах. Моргейн задала вопросы, на которые он не смог дать ясных ответов, не зная этой земли и ее законов. Она пришпорила Сиптаха, и серый приложил все силы в рывке, а вороной последовал за ним. Вейни нещадно ударил его шпорами, когда животное начало отставать, боясь, что потеряет Моргейн из вида и зная, что она не остановится. Они завернули на резком повороте, галопом понеслись вниз, а затем опять наверх, через мелкую воду и высокие земляные насыпи.