Источник солнца

Валентин А. сначала озадачился моей фразой, вспоминая, кого я имею в виду. Но потом вспомнил и лукаво, как в день нашего знакомства, посмотрел на меня:

– Может быть, он тоже придет. Кто знает? Мы иногда случайно встречаем тех, кого искали всю жизнь и думали, что уже нашли. Так что он вполне может прийти. Если он твой друг, конечно, – добавил Валентин А., многозначительно приподнимая бровь.

Я кивнула в знак согласия и пожала ему руку. До самого вечера я была уверена, что мой друг непременно приведет к себе в гости тогдашнего высокого светловолосого мужчину и я обязательно спрошу его, кто он и откуда меня знает. А вероятнее, я спрошу его совсем не о том: я спрошу, правда ли у него волосы цвета солнечгого луча, и еще одно – возьмет ли он меня с собой в ту прекрасную страну, которая начиналась за каждым порогом, который он переступал. Я не представляла себе, что этот человек из моей мечты окажется самым обыкновенным – скучным, устающим от детей, закоренелым холостяком.

Не представляла я также, что он может вовсе и не искать меня. Но почему-то он должен был сегодня вечером прийти к Валентину А.

Когда я в своем нарядном платье с алыми маками по синему шелку, пестротой компенсировавшим мне недостаток стройности, – когда я в этом платье буду тянуться за далекой веткой сладкой, вязкой ирги, которая никак не будет мне даваться в руки, ускользая все выше и выше, он увидит меня, конечно же, увидит, и захочет вернуться, чтобы снова увидеть, чтобы сказать мне что-нибудь, подарить мне моего лесного принца с печальными глазами.

В ворота дома Валентина А. я вошла, сознавая себя невероятно красивой. Он ждал меня на резной деревянной скамейке, по бокам которой росли высокие шток-розы. Из густой кроны дерева высунулось загорелое лицо Валентины И. Она приветливо улыбнулась и поманила меня к себе, в свою ягодную область. Я с удовольствием залезла на приготовленную специально для меня табуретку и ощутила теплое пахучее прикосновение красных ягод к своим рукам. Мы были и не на земле, и не в небе. Мы были подобны птицам небесным в древесных ветвях – так же наслаждались солнечным светом, грея его зайчики на своей коже, склевывая цепкими пальцами грозди ягод, похожих на маленькие плоды граната с изящными зубцами круглых корон на каждой.

И вот тут Валентина И. тронула меня за руку и, кивая куда-то между ветвей, шепнула:

– Кать, кто-то пришел.

Я вытянулась на цыпочках, чтобы лучше увидеть и, узнав, кто это, шепнула в ответ:

– Принц Друкула.

– Что-что?? – переспросила Валентина И.

– Он живет там, за вашей поляной, в дереве с двумя стволами… – начала я объяснять. Потом поняла, что в два слова не уложишься, и только добавила: – Это он. Тот, кто должен был прийти.

Он нас не видел, остановился и нервно зашуршал мыском туфли по песку. Лицо его было таким же, как в тот день, когда он остановился передо мной в коридоре, но выражало оно какое-то непонятное беспокойство, словно он заблудился или не нашел того, что предполагал найти. Так он стоял, морщась от света и покачиваясь из стороны в сторону в ритме от мыска к пятке. Мы смотрели на него из древесной кроны, им не замеченные и потому неприлично любопытные. Тут он, вероятно, о чем-то догадался и резко повернулся в сторону ворот нашего сада, подошел к забору и протянул руку, чтобы отодвинуть ветви, мешавшие ему рассмотреть номер дома и название улицы. До него можно было дотянуться рукой, если бы захотеть. Я не захотела, продолжая сохранять молчание и боясь пошевелиться.

– Да где же 64-й по Пушкинской?! – Его голос звучал глухо, однако я расслышала и, не давая времени Валентине И. очнуться и ответить, выпалила:

– На другой стороне переулка, перейдете улицу и налево…

Он вскинулся, опираясь загорелой рукой на забор, а свободной отгибая ветви, мешавшие рассмотреть меня. Снова я видела его полуприкрытые ресницами глаза, его неправильной формы подбородок. Я чувствовала, как он дышит и как пытается вспомнить, что мы уже встречались, и не может, потому что ничто не предвещало ему новой встречи. Было забавно следить за сменой выражений на его лице: от удивления к досаде, от досады к нерешительности, а там – к какой-то определенности и даже, не побоюсь этого слова, радости. Так что в итоге он все же улыбнулся, обнажая ряд белых ровных зубов.

– Здравствуй, и спасибо тебе! – сказал он и прищурился, потому что ветки, несмотря ни на какие усилия отодвинуть их, лезли ему в глаза. – Спасибо за помощь.

Я ничего не ответила, только продолжала смотреть. И он медлил – то ли хотел еще о чем-то спросить, то ли ждал моего вопроса. Валентина И., сидевшая до этого тихо, продолжала сохранять неподвижность, хотя стоять так ей было трудно и она могла не выдавать себя еще совсем не долго.

– Говоришь, через улицу? Ту? – Он махнул вправо.

* * *

Я кивнула.

– А если я заблужусь опять, ты разрешишь мне снова прийти и спросить у тебя дорогу?

– Вы не заблудитесь. Здесь рукой подать.