Источник вечной жизни

– Насколько я понимаю, муж Вакуленко утверждает именно это, – пробормотала Агния. – Говорит, что ты отправил ее домой без малейшей надежды и сказал, что госпитализация и дальнейшее лечение смысла не имеют.

– Чушь – я никогда не говорю пациентам ничего подобного!

– Утихомирься, Кай, я тебе верю, но нам нужно убедить в этом Комиссию по этике! У тебя есть какие-то доказательства, что Вакуленке были предложены экспериментальные методы лечения?

Кай ненадолго задумался.

– Нет, – ответил он наконец. – Наша беседа имела частный характер, и я предупредил ее обо всех возможных рисках. Она обещала подумать и принять решение.

– И пропала?

– Да.

– Но, погоди, ты же говорил, что заказал этот... бальзам Мухина, да?

– Никто не знает, для кого, у меня ведь много пациентов.

– Значит, это нам не поможет...

– Все плохо, да?

– Хуже некуда. Но это ничего не значит: я тебе верю и постараюсь помочь.

– Вы и в самом деле думаете, что сможете повлиять на Комиссию по этике? – недоверчиво спросил Кай.

– Я – вряд ли, но есть люди... Короче, Кай, предоставь все мне, ладно?

– Почему вы это делаете, Агния Кирилловна? – Голос Кая звучал озадаченно.

– Ну, во-первых, потому что меня попросил Никодим Иванович. Он тебя очень ценит и не хочет терять хорошего специалиста.

– А во-вторых?

– Во-вторых... Что ж, назовем это обостренным чувством справедливости. Мы давно знакомы, и я всегда считала, что из тебя выйдет по-настоящему классный врач. В тебе есть то, что напрочь отсутствует у девяноста девяти процентов нынешних молодых медиков – чувство сострадания. Мне это, если хочешь, импонирует. Именно поэтому я не верю в то, что ты способен бросить больного на произвол судьбы. Такое объяснение тебя устраивает?

* * *

Лиля была потрясена приглашением Кана Кая Хо. Ей казалось, что, невзирая на пережитое вместе «приключение» и испорченное платье, которое пришлось с извинениями вернуть в театр, он по-прежнему игнорировал ее, едва отвечая на приветствия. Тем не менее сегодня утром, когда они случайно столкнулись в коридоре, Кай был более дружелюбен, чем обычно. Сказал, что сожалеет об испорченном наряде и хотел бы все компенсировать. От денег Лиля отказалась, но не принять приглашение не смогла. От предвкушения встречи с Каном Каем Хо у девушки тряслись руки. Заполняя дневник ординатора за прошедшую неделю, она едва понимала, что пишет, подозревая, что Никодим, читая его, придет в полное недоумение. Однако сейчас Лиля просто не могла думать ни о чем, кроме предстоящего свидания. Да, она уже называла это свиданием, хотя Кай определенно дал ей понять, что встреча будет дружеской – просто двое коллег пропустят по стаканчику в каком-нибудь баре. В последнее время Кай ходил угрюмый, и Лиля догадывалась, что дело в гибели Дмитриева, вернее, в визите следователя, который ухватился за некрасивую драку на вечеринке. Насколько сильно это происшествие может повредить Каю? Лиля знала Дмитриева совсем недолго, но мужчина ей не нравился. Он считал себя пупом земли, врачом, которому нет равных. Одновременно с этим Павел, как ни странно, страдал от чувства собственной неполноценности, желая всем доказать, что во всем превосходит Кана Кая Хо, своего давнего соперника. Если он был такого высокого мнения о собственной неотразимой персоне, то почему столь болезненно переносил любые сравнения с коллегой? К женщинам Павел относился как к мусору: Рыба проговорилась, что не было на отделении медсестры, с которой бы он не переспал, и Лиле оставалось лишь предполагать относительно других отделений. Там, где царят отчаяние и безнадега, ей казалось кощунственным заниматься тем, чем занимался Дмитриев с девчонками, прячась по углам. Серьезных отношений он не признавал, поэтому расставания всегда проходили болезненно для девушек. Конечно, Лиля не оправдывала и их, но ведь ясно же, что любая сестричка спит и видит как бы заполучить доктора! Они на что-то рассчитывают, надеются, а Павел заранее знает, что каждая из них – всего лишь незначительное звено в бесконечной цепочке ножек, грудок и попок, которым он уже и счет потерял! В общем, личность убитого особого сочувствия у Лили не вызывала. Тем не менее само событие выглядело ужасно.

Перед «свиданием» Лиля хотела заехать домой и переодеться, однако такой возможности Кай ей не предоставил, сказав, что будет ждать ее в раздевалке сразу по окончании рабочего дня. Единственное, что Лиля могла сделать, так это забежать в уборную, пригладить растрепанные волосы и подкрасить глаза и губы (чего она обычно не делала). Решив, что выглядит как студентка Смольного института благородных девиц, то есть совершенно невинной и неопытной девчонкой, неумело воспользовавшейся маминой косметикой, Лиля расстроилась – ну почему она такая маленькая? В транспорте ее до сих пор окликают: «Девочка, передай на билет!» – и даже когда она поворачивается лицом к говорящему, изображая возмущение, никто своей ошибки не сознает!

Кай находился уже внизу и нетерпеливо расхаживал по помещению. Завидев Лилю, он стремительно подошел.

– Ну, пошли?