Источник вечной жизни

– Прогноз лечения рака мозга зависит от следующих факторов: степень опухоли, ее размер и локализация. В случае Вакуленко степень определяла все, хотя локализация также была весьма неудачная: даже если бы стадия была не такой тяжелой, полностью удалить ее не представлялось бы возможным, а это означает непременный рецидив с гораздо более тяжелыми последствиями.

– И все же ты взялся за ее лечение?

– Знаете, Агния Кирилловна, проще всего отправить человека домой умирать! – огрызнулся Кай. – Я решил попытаться хоть что-то сделать.

– Я вовсе не обвиняю тебя в том, что ты занимался безнадежной больной, – заметила Агния.

– И на том спасибо!

– Как же ты намеревался лечить Вакуленко? Ты ведь нейрохирург, и операция для тебя, казалось бы, должна являться самым главным выходом?

– Я еще и онколог, между прочим, и у меня есть пациенты, которым операция не показана. Тем не менее ими я тоже занимаюсь, и некоторым становится лучше. Иногда, по крайней мере, – добавил Кай без особого энтузиазма.

Агния пристально посмотрела на молодого человека. Как же ему, должно быть, трудно: его пациенты чаще всего не выздоравливают, а умирают. Являясь анестезиологом, Агния редко видела последствия операционного вмешательства, предполагая, что пациенту после этого становится лучше. Она редко задумывалась над тем, что хирургия могла и не помочь, что могли возникнуть осложнения, с которыми пациент не справится. Ее дело маленькое – сделать так, чтобы он не чувствовал боли и очнулся после наркоза в более или менее нормальном состоянии. Только работа в отделе заставила Агнию взглянуть на свою деятельность под другим углом, и теперь она как никогда хорошо понимала Кая.

– Я подумывал о применении брахиотерапии, – говорил между тем Кай.

– О чем?

– Это вид радиотерапии, заключающийся в облучении внутренним методом, местной локализации и высокой дозы, что предотвращает соприкосновение лучей со здоровой близлежащей тканью. Этот метод считается инновационным и сравнительно безопасным, но обычно не применяется при раке мозга.

– А когда же?

– В основном брахиотерапию используют при лечении опухолей поджелудочной железы и шейки матки на последних стадиях. В России этот метод широкого развития не получил, но я пытался найти специалистов. Еще я предложил Вакуленко испробовать метод, называемый «индивидуальной вакциной».

– Это что еще за зверь?

– Наша клиника сотрудничает с Институтом ядерных исследований, где имеется большой иммунологический отдел. Если, скажем, у человека кроме опухоли имеется отдаленный метастаз, который удалить нельзя, можно удалить основную опухоль, потому что это продлит человеку жизнь. Такие случаи обычно считаются неоперабельными, а нетоксическая терапия в сочетании со специальным методом иммунотерапии делает перспективными те операции, которые до этого считались бесперспективными.

– Ты хочешь сказать, что существует индивидуальная противоопухолевая вакцина? – уточнила Агния.

– Точно. Опухоль удаляется, и из нее выращивается культура. Потом у пациента берутся дендритные клетки. Они, если так можно выразиться, «воспитывают» лимфоциты. Эти клетки «обучаются» реагировать на опухолевые антигены – на ту самую конкретную опухоль, которую удалили. Получается индивидуальная вакцина от рака, которую остается ввести пациенту, чтобы она защищала его от рецидивов и метастазирования. К этой вакцинации добавляется бластофаг – вирус, разрушающий опухоль. Таким образом, на опухолевые клетки совместно действуют индивидуальная вакцина и бластофаг, подбираемый по результатам гистологии. Этот препарат можно пить, вводить внутримышечно или внутривенно. Бластофаг можно принимать и на стадии подготовки к операции, но особенно ценно это лечение, когда никакое другое не помогает.

– Просто невероятно! И почему же этот метод не применяется повсеместно?

– Есть несколько причин, но главным образом из-за одного серьезного «но»: прием бластофага вызывает мощную реакцию в виде тяжелого лихорадочного состояния. Потом все приходит в норму, и с точки зрения онкологического заболевания это несущественно, но ведь онкологические больные последней стадии ослаблены! Кроме того, необходимо учитывать все другие болезни пациента – например, гипертонию, диабет, и возникает вопрос: удастся ли их скомпенсировать и можно ли больному пойти на такой риск? Тяжелая гипертония при таком напряжении организма может грозить инсультом или инфарктом.

– Вакуленко была гипертоником? – спросила Агния.

– Да. Прежде чем начинать лечение, необходимо было улучшить состояние сосудистой системы. Я выяснил, что существует новый препарат – бальзам Мухина, созданный из личинок вощаной моли, который прочищает сосуды и улучшает кровоток, и я даже договорился о том, чтобы Вакуленко его получила...

– То есть ты не отказался ее лечить?

– Абсолютно нет! – возмущенно воскликнул Кай. – И я не могу понять, почему ко мне вообще возникли претензии!