В возрасте 77 лет я начинаю делать заметки и записывать свои воспоминания о датах и фактах, касающихся меня лично, с тем, чтобы иметь для самого себя лучшую возможность для справок и предоставить ее моей семье.
По существовавшему в семье моего отца преданью, предок наш приехал сюда из Уэльса, из местности поблизости от горы Сноудон, самой высокой в Великобритании. Однажды я заметил в судебных отчетах из Уэльса упоминание о человеке с нашей фамилией, не то истце, не то ответчике. Другой человек, носивший ту же фамилию, был секретарем Виргинской компании. Только в этих двух случаях мне встретилась наша фамилия в этой стране. Я нашел ее упоминание и в наших ранних документах. Но изо всех сведений о моих предках, которыми я располагаю, первыми подробными были сведения о моем деде. Он жил в местечке Озборн в Честерфилде и владел землей, которая впоследствии отошла к церковному приходу. Он имел трех сыновей: Томаса, умершего молодым, Филда, обосновавшегося на берегу Роанока и оставившего после себя многочисленное потомство, и моего отца, Питера, устроившегося на землях, которыми я все еще владею, называемых Шедуэлл и примыкающих к нынешней моей резиденции. Он родился 29 февраля 1707–1708 гг. и в 1739 г. женился на 19-летней Джейн Рандолф, дочери Айшема Рандолфа, одного из семи сыновей семьи Рандолфов, поселившейся в Данджео-нессе в Гучланде. Они прослеживают свою родословную далеко в историю Англии и Шотландии, к чему каждый волен относиться с той степенью веры и почтения, которую он изберет.
Отец мой не получил никакого образования. Но, обладая крепким умом, здравым суждением и испытывая тягу к знаниям, он много читал, занимался самообразованием и настолько преуспел в этом, что Джошуа Фрай, профессор математики в колледже Уильяма и Мэри, выбрал его для продолжения определения линии границы между Виргинией и Северной Ка-ролиной, начатого полковником Бирдом. Впоследствии тот же г-н Фрай привлек отца для составления первой карты Вирги-нии, так как карта капитана Смита была только приблизительной схемой. У отца и Фрая были прекрасные материалы о территории, которая находится ниже горной гряды Блу-Ридж, но им очень мало было известно о том, что находится за ней.
15 ноября 1766 г. я получил письмо Ваших Светлостей от 1 августа с указанием направить Вашим Светлостям специальный доклад о мануфактурах, которые были созданы и действовали в этой провинции с 1734 г. …
К созданию самой большой прядильно-ткацкой мануфактуры в Бостоне по производству парусины приступили … на средства, пожертвованные почетными горожанами. Для этой мануфактуры было построено большое кирпичное здание, и в 1750 г. Главный суд ассигновал на строительство 1500 ф. ст., которые предстояло собрать путем введения налога на экипажи, фаэтоны и т. д. сроком на 5 лет. С помощью этого налога не было собрано и половины денег; мануфактура не имела никакого успеха. Главный суд внес остальную часть ассигнованной суммы вместе с процентами, чтобы компенсировать кредиторов, предоставивших деньги на строительство здания, и забрал это здание себе. Позднее оно было назначено к продаже, но покупателя не нашлось.
В 1763 г. по получении петиции от владельцев бумажной фабрики в Милтоне Главный суд выдал им кредит в размере 400 ф. ст. Это вспомоществование, ничего не стоившее провинции, не превысило и 60 гиней вместе с 6 % годовых. Вот еще поощрения, которые, как я смог установить, давались мануфактурам с 1734 г.; перечисленные неудачи и, возможно, некоторые другие подобные попытки, оставшиеся для меня неизвестными, поскольку они не поощрялись, видимо, положили конец такого рода усилиям и побуждали людей заниматься делом, приносящим определенно больший доход, чем мануфактуры. …
…Когда я начал вести свои записи, я не преследовал другой цели, кроме желания отдать себе отчет в своей жизни, в своих впечатлениях и своих поступках. Но потом эти заметки показались мне материалами, дающими необходимое дополнение к официальной части моей посольской корреспонденции и, может быть, даже к истории этой великой эпохи, ибо все, что относится к России, имеет для этой истории существенное значение, так как Россия в мировых делах занимала тогда первое место после Франции.
Моя цель будет достигнута, если эти заметки помогут также понять характер и политические взгляды императора Наполеона.
Мне думается, что его слова, его суждения, его размышления и даже его ошибки должны быть для его сына лучшим руководством, а для публики – единственным достойным этого великого человека объяснением тех событий, которые она обсуждает и критикует, не зная их, но почти всегда несправедливо и недоброжелательно по отношению к великим заслугам тех, кому изменило счастье. Конечно, читатели часто заметят, что энергичные выражения императора ускользнули из моей памяти, но те, которые знали его ближе, найдут, надеюсь, в моих записках знакомые им мысли императора и убедятся в неизменной добросовестности этих записок. …