Источниковедение новой и новейшей истории

– Я не ставлю перед собой задачу сломать Систему. Невозможно сейчас соблазнить людей проектом «Весь мир насилья мы разрушим». Правда, и сейчас борьба – наш единственный выход. За что мы должны бороться? За то, чтобы жить по-человечески и не уничтожать друг друга сандвичами с перемо-роженным мясом. …

– По-моему, ненасилие в толковых словарях трактуется как-то иначе!..

– Мои любимые персонажи – Махатма Ганди и Лев Толстой. Я убежденный сторонник ненасильственных действий. Не случайно я отказался от воинской службы по религиозно-этическим соображениям. Да, меня обвиняют в сопротивлении властям. А что вы хотите, когда идет война?! Мы ведем борьбу за изменение общества и не можем делать этого, не нападая на сложившийся политический и экономический порядок. …

– Когда вы почувствовали себя антиглобалистом?

– Первым этапом стал 1968 год, «жаркий май», перетряхнувший мозги французам. Конечно, я был тогда еще мальчишкой, но ощущение революции сохранил до сих пор. Для моего поколения важным моментом стали и события в Польше в 1980 году – Лех Валенса во главе «Солидарности». Нынешние профсоюзы осознали собственную силу благодаря ему. Я всегда боролся за независимость профдвижения от политиков.

– Валенса, конечно, герой, но зачем же стулья ломать?

– А это часть нашей борьбы. В 1998 году мы совершили первую акцию против транснациональной фирмы, ввозящей генетически модифицированные сельхозкультуры. Мы нейтрализовали зерновой склад и помешали тому, чтобы поля засеяли генетическим мутантом.

– Нейтрализовали – это как? Сожгли?

– Зачем же так, мы не вандалы. Просто перемешали на складе зерна-мутанты с обычной кукурузой. Потом меня, как водится, приговорили к тюремному заключению, правда, условно. …

– Около 25 процентов французов хотят, чтобы вы выставили свою кандидатуру на президентских выборах, а 20 процентов уже сейчас готовы проголосовать за вас. Вероятно, поддадитесь искушению?

– Я не вписываюсь в нынешнюю политическую систему. Что такое государство? Сегодня не политики служат ему, а оно – политикам. И при этом политики неспособны проводить собственные решения в жизнь из-за того, что полностью зависят от администраторов, бюрократов. Необязательно брать власть, чтобы изменить общество. Пример? Возьмите борьбу со СПИДом. Усилиями неправительственных организаций удалось вырвать здравоохранение из сферы компетенции ВТО и впервые заставить фармацевтические компании отдавать часть их прибыли для разработки дешевых медикаментов против СПИДа. Неожиданно для себя человечество осознало: его здоровье превыше коммерции. Разве не так же должно быть и в остальном?..

Документ 3

Бьюкенен П. Париж в огне: как умирают империи

Римляне покорили варваров – варвары покорили Рим. Такова судьба империй. То, что происходит сейчас, является последней главой в истории империй Запада. В ритуальном убийстве Тео Ван Гога в Голландии, во взрывах в лондонском метро, во взорванных поездах в Мадриде и в парижских бунтах, распространившихся по всей Франции, скрыто гораздо больше смысла, чем кажется на первый взгляд. Преступники, совершившие эти деяния, – дети иммигрантов из стран, раньше являвшимися колониями европейских империй. В момент, когда пишутся эти строки, беспорядки идут уже 12 ночей подряд и дошли до Руана, Лилля, Марселя, Тулу-зы, Дижона, Бордо, Страсбурга, Канн и Ниццы. Тысячи машин и автобусов превратились в пылающие факелы, несколько школ было подожжено при помощи зажигательных бомб. Одну убегающую перепуганную женщину облили бензином и подожгли. Французская полиция стала открывать огонь и получать ранения. Бунтовщики – мусульмане арабского и африканского происхождения. Практически все они французские граждане, но они не часть французского народа. Они никогда не принадлежали к французской культуре и к французскому обществу. И многие из них и желают остаться тем, что они есть. Они живут во Франции. Но они не французы. Беспорядки начались 27 октября, когда два арабских подростка, ошибочно посчитав, что за ними гонится полиция, попали на провода высокого напряжения и погибли от тока. Эти две смерти и стали поводом для бунта. Есть мнение, что разжиганию конфликта поспособствовал и министр внутренних дел Николя Саркози, возможный преемник Жака Ширака на посту президента. Еще до волнений он пообещал беспощадную войну преступности в перенаселенных пригородах Парижа, где безработица достигает 20 процентов, а уровень доходов на 40 процентов ниже среднестатистического национального. Он охарактеризовал участников беспорядков как сброд подонков, и в случае продолжения волнений пообещал усиление репрессий.