Исток русского племени

Говоря о балтийских соседях белорусов, сборник отмечает: «Тяжелое прошлое наложило свою печать как на физиономию, так и на характер латыша. Он мрачен, задумчив, какая-то скорбь и как будто недовольство отпечатаны на его лице, в типичном отношении совершенно схожем с одноплеменными литовцем и пруссом. У него светлые глаза, русые волосы; он среднего роста, но статен и ловок… Многовековой гнет, конечно, имеет сильное влияние на характер латыша… Литовцы, за редким исключением, имеют волоса белокурые, в юности совершенно белые, доходящие почти до цвета жемчуга; в среднем возрасте и в старости волоса темнеют, но никогда не переходят в рыжий цвет. Глаза у большинства голубые. Нос большею частью античный, в прямой линии с челом. Лицо и тело цвета совершенно белого. Вообще, настоящий литовец физиономией разниться от белоруса, у которого черты более мужественныя, волоса большею частью темного цвета, также и глаза. Женщины литовские отличаются приятной наружностью… славятся своей красотой. Правильные черты лица, голубые глаза, белокурые волосы, гибкий стан отличают их от белорусских женщин, хотя между последними тоже много красавиц». Любопытно, что сведения о литовцах и белорусах XIV века прямо противоположны сведениям из XIX века. В древности перед нами предстают темные и мужественные литовцы и рыжие, невоинственные русины, в конце XIX века все наоборот. Впрочем, сведения о белорусах в «Живописной России» носят несколько непоследовательный характер, что внимательный читатель уже заметил. Интересно, что в XIX веке белокурость ассоциировалась с женственностью. Важно другое. Наряду с характерными нордическими чертами у литовцев имеется действительно сильная южная примесь. Причем темные литовцы значительно темнее своих темных белорусских соседей, и это нельзя объяснить влиянием переселенных в Литву из Крыма караимов.

Вернемся непосредственно к скифам. Действительно, В. В. Битнер подметил удивительный и необъяснимый факт. Вроде бы скифы были более тысячи лет южными соседями славян, а славянам о них никогда и ничего не было известно. Ни эпос, ни легенды не отразили даже поверхностного знакомства славян с чуждым ему иранским племенем. Наши летописи, в самой их самобытной части, не испытавшей влияния античной учености, не ведают в прошлом чуждого нам огромного и могущественного племени по соседству. Факт более чем удивительный. И еще, как уже отмечалось, в славянских языках можно отыскать множество параллелей с санскритом, языком индийских арьев, и фактически нет заимствований из иранской группы индоевропейских языков. Это тем более поразительно, что по признанию многих историков скифы-пахари, по их мнению, несомненные праславяне, принадлежали к единому культурно-бытовому миру «царских» скифов, кочевников, но влияние последних почему-то совершенно не отразилось в лексике, хотя, казалось бы, естественно, должно было иметь место проникновение иранских слов, связанных с бытом и военным делом. Однако этого не происходило. Почему? Ведь такое влияние обязательно бы происходило, если бы скифы разговаривали на североиранских диалектах. И единая скифская материальная культура на северных землях Причерноморья и Приднепровья существовала тысячу лет. А языковых заимствований нет.

Убежденные «иранисты» в отчаянии хватаются за три слова в русском языке, которые якобы заимствованы из иранских диалектов у скифов: «собака», «топор» и «хорошо». Тут же приводятся их славянские эквиваленты: «пес», «секира», «добро». Но кроме неуклюжей попытки оторвать славянское лексическое наследие от общего индоевропейского словарного фонда эпохи единства в этой попытке более ничего заслуживающего внимания усмотреть невозможно. Все эти несуразности улетучиваются как утренний туман под лучами восходящего светила, если спокойно, со смирением и без псевдоученой гордыни признать, что правы были наши предки, правы были и византийские ученые мужи, когда видели в скифах тех, кем они всегда были — славян. Для ученого византийского мира, для наших средневековых летописцев это был факт, не требующий никаких специальных комментариев.

И то, что византийцы называют русское войско Святослава в X веке тавроскифами, это не дань античной литературной традиции, как некоторые стараются это представить, это просто констатация факта, который в империи ромеев не вызывал никаких сомнений. Тавроскифы — это не вычурная фигура речи византийских историков, а безусловная историческая реальность. Есть и древний грузинский пергаментный манускрипт об осаде Царьграда русскими в 626 году (войском князей Лахерна и Лалоха), в котором говорится: «Осада и штурм великого и святого града Константинополя скифами, которые есть русские».