Исток зла

На решение всех дел ушло часа три — Варфоломей Петрович был профессионалом из профессионалов в этой работе и собрал, видимо, все дела, которые требовали решения, даже безнадежные. За это время мы добились контракта на строительство инфраструктуры добычи на двух новых нефтяных полях Каспия, контракта на поставку пятидесяти скоростных электровозов для грузовых перевозок, контракта на поставку десяти новеньких широкофюзеляжных самолетов, а также принципиального согласия на строительство второй очереди крупного производства по сжижению природного газа на одном из островов залива, контракта на строительство третьей очереди металлургического завода в Исфахане — это только самые крупные вопросы, которые удалось решить. Все эти контракты достались нам по мановению монаршей руки, без торга и на как нельзя лучше устраивающих нас условиях. Добились освобождения из тюрем нескольких придурков-студентов и перевода их для отбывания наказания к нам — там пусть полиция и суд разбираются дальше, главное, что юнцов вытащили. Напоследок даже пришла в голову мысль, что, если я ничего не добьюсь по моему неофициальному заданию, успехи на официальном поприще в качестве посла вполне окупают и оправдывают мое пребывание здесь. Интересно — почему так вопросы не решал Юрьевский? Вообще, чем больше я вникал в дипломатическую работу, тем больше понимал, насколько она важна. Успешность страны, ее влияние и вес зависят не только от количества мегатонн в ядерных загашниках и количества авианосных группировок в акватории Мирового океана, но и от такой вот повседневной работы дипломатов, от активности послов, от налаженных контактов с властями стран пребывания. Вот, например, сейчас за какие-то три часа работы мы дали работу миллионам русских людей — хорошую, высокооплачиваемую работу, и работать они будут месяцы, если не годы. Это реальная польза Российскому государству. Часть работы достанется и местным, если здесь находится квалифицированная рабочая сила, то дешевле нанять ее, чем вывозить людей в командировки. На построенных заводах или импортированных электровозах будут работать местные и для местных. А если считать, что работа дипломата — это рауты, возлияния с местным чиновничеством да грозные или, наоборот, покаянные слова, когда интересы его страны в чем-то ущемлены, — такой дипломат далеко не пойдет.

Нижайше поклонились шахиншаху, я, в знак особого уважения, пошел проводить его до машины. Был уже почти что полдень.

— Может, всё-таки останетесь на обед, Ваше Сиятельство? — в который раз предложил я. — Посольский повар у нас просто замечательный.

— Дела государства требуют постоянного внимания. Сегодня мне придется работать до глубокой ночи.

Странная страна. Странные правители. Нельзя забывать о том, что страна эта — чужая, что это всё же не наша земля.

— Ваше Сиятельство, служба безопасности посольства может сопроводить вас.

— Увы, Искандер, от этого будет только хуже. Вы ведь тоже отказались от лимузина и ездите сами.

— Это так.

— Угроза терроризма всё нарастает, проклятые фанатики не оставляют нас в покое. Любой лимузин, любой кортеж — мишень. Это все проклятые муллы, которых я изгнал из страны, — они сидят в Афганистане, в британской Индии, в Лондоне и проклинают меня, призывают к убийствам. Всё потому, что до моего восшествия на трон почти вся земля в стране принадлежала им. Теперь она принадлежит мне — и они никогда этого не забудут.

Я чувствовал себя обязанным по отношению к шахиншаху. И хотел для него что-то сделать. Просто из чувства взаимности и человеческой благодарности — нормальное чувство и хорошая основа для будущих еще более тесных взаимоотношений. Если помогли тебе, помоги и ты, будь благодарен…

— Ваше Сиятельство, эти проблемы легко решаются, — заметил я.

— Увы, не в нашей стране. Никто не знает — сколько этих подонков проникло в службы безопасности. Вы знаете, что такое принцип «такия»?

— Мысленное отречение от того, что говоришь?

— Я рад, что вы изучали ислам, Искандер.

— Это нельзя назвать изучением. Ислам нужно изучать с детства, чтобы понимать его. Коран нужно знать наизусть, а я не знаю и десятой доли того, что следует знать. Когда речь заходит об этом, мне становится стыдно.

— Со временем изучите. Принцип «такия» и в самом деле предполагает мысленное отречение от слов, которые ты произносишь. В моей стране большинство составляют шииты, а не сунниты. Принцип «такия» — не единственный, которому их учат с самого детства в подпольных медресе. Я запретил подпольные медресе, но они плодятся и плодятся. Как это вы говорите: как…

— Как грибы после дождя, Ваше сиятельство?

— Верно. Грибы — странное слово. Эти люди учатся лгать с детства, повзрослев, они проникают в полицию и спецслужбы с единственной целью — тайно вредить мне и государству. Мы живем в море ненависти, экселенц, и в любой момент оно может поглотить нас. Аллах знает, во что тогда превратится Персия.