Исток

— И кого мы будем подозревать, милсдарь фантазер?

— Всех, милсдарь скептик. Пойдем к костру, жрать очень хочется. Как поколдую, жрать хочу, мочи нет.

— Так какого беса ты сидишь в темноте, отмораживая зад, и разговариваешь сам с собой?

Две фигуры шли к костру через поляну.

Двое мужчин, очень разных.

Шагал колдун, легко неся сухое поджарое тело. Шагал, как лесной кот, свободно и плавно, но мощно, будто каждым шагом обещая взвиться в прыжке.

Шагал каратель. Шагал, почти не приминая травы подошвами высоких мягких сапог, совершенно бесшумно. Тонкую, по-эльфийски гибкую фигуру можно было спутать с юношеской.

Две фигуры шли к костру через поляну. Эльф и человек. У них было очень мало общего, очень немного похожего. Кроме одного — у обоих были глаза убийц.

7

— Едой пахнет, — мечтательно протянул Хорхе.

Правую сторону лица Филиппа затянул фиолетово-пурпурный кровоподтек. Майорин отвел взгляд.

— Ага, только мы опять будем довольствоваться запахом… — охладил пыл воина эльф.

— Может, и не будем, — сказал колдун.

— Хочешь сказать, это инесское поселение? — Велор указал на распахнутые ворота, помеченные синим квадратом с белой поперечиной посередине — знаком Цитадели.

— Нейтральное. — Вторая створка скрипнула, поехала вперед. На ней кто-то намалевал красный колос, больше напоминающий метлу.

— М-да… Любят здесь Инессу.

— Главное, не гонят. — Эльф турнул лошадь пятками, ему на политкорректность было плевать.

— Ниче здесь не было, я тебе говорю! — Сапожник потюкал по лбу мозолистым от дратвы пальцем. — Дубина!

— А я говорю, было! И была здесь деревня на четыре двора. И называлася она не абы как, а Истоковицы. — Горшечник глянул в кружку, но та давно опустела.

— Не четыре, а три! — возмутился сапожник.

— Ты уже реши, Клуха, или не было, или было, но три двора.

— Так три двора, что это такое? Это ж разве деревня?

— Дальше-то что? — жалобно застонал молодой дворянин, утомленный бессмысленной перепалкой.

— Ща расскажем! — единодушно ответили ремесленники, бурно жестикулируя девке-подавальщице, кокетничающей с колдуном на другом конце зала.

Девка быстро кивнула и поспешила к их столу, где, помимо дворянина, сидел эльф.

Эльф здесь был в диковинку, чем заслужил всеобщее внимание. Впрочем, насмотревшись на живого перворожденного, все быстро удостоверились, что ест он ртом, а за задницы девок хватает рукой, и быстро потеряли нездоровый интерес.

Получив пиво, сапожник с горшечником продолжили рассказ. Солен уже жалел, что вызвался выспрашивать народ.

— Четыре двора стало быть…

— Три!

— Заткнись, и жила здеся девка, красавица, что твоя эльфийка. Вот как она! — Горшечник ткнул в полукровку кружкой. Жарка, чистящая ногти кинжалом, фыркнула. — Был у нее женишок. Тоже весь из себя, чтоб ему пусто было. За душой ни кола ни двора, но вроде как уговорились с родителями…

— А может, не уговорились… — перебил сапожник. — В общем, дело так было…

— Посетила энту деревеньку колдунья — Бромира. Остановилась, значится, у женишка в доме.

— У девки! — заспорил сапожник, но горшечник махнул на него рукой.

— И полюбился он ей! Но она не просто так приехала, она источники силы искала. Ходила по округе, травки искала, посохом махала.

— Не посохом, а палочкой чародейской!

— Посох та же палка, только большая!

— Главное, что источник нашла, — сдался сапожник. — Нашла и говорит: «Что, собаки деревенские, кто своей кровью источник отопрет? Жертва мне нужна. Да не просто жертва, а девица, в брачный возраст вошедшая!» А окромя той красотки больше никого и не было…

— Брешешь опять! Ничего она не говорила, взяла ту и втихушку в речке утопила, на почве ревности!

— А жених ей все равно не достался!

— И тогда она его утопила!

— Да… — Сапожник откусил от луковицы и смачно захрустел. — Тута у нас дело спорное вышло. До сих пор никак не согласимся… Не утопила она его, и он топиться не стал. Погоревал немного, да женился быстро.

— А главное, выгодно! На дочке проезжего купца, получил за ту девку хорошее приданое, ибо девкой она уже не была!

— Так, Дубок, не сочиняй! Никто не знает, сам он ее обрюхатил или нет, вот только на те деньги он речку запрудил да трактир построил. После того деревня и начала расти, а маги стали к источнику приезжать, лечиться.

— А второй какой вариант? — спросил Велор, он давно сидел, прикрыв глаза, и, казалось, дремал.

— Что утоп женишек-то. Сам али не сам — неведомо, да только родила от него Бромира ублюдка, и уже он женился на купеческой дочке.

— А дочка, значит, везде фигурирует? — не унимался эльф.

Солен тихонько застонал, так чтобы никто не слышал. У него уже голова болела от селянских россказней.

— Фигу… что? Вы, милсдарь эльф, нас не путайте, мы люди воспитанные, при барышнях не ругаемся.

— Без поводу, — поправил его приятель, дружески улыбаясь полукровке.

Та одарила его ледяным, полным презрения взглядом.

— Дочка купеческая, спрашиваю, в обоих версиях есть?

— Вере… Чего? — Эльф прищурил миндалевидные глаза. — А… да. Так оно и выходит.

— А ежели милсдарям интересно, то есть и две корчмы. Большие и богатые, в обеих лежат доказательства правдивости истории.