Истоки

— Привет сталеварам, привет! — сказал он хрипловатым, как у погонщика быков, голосом. Достал из кармана серого просторного пиджака коробочку, взял из нее какую-то таблетку, ловко кинул в рот и запил нарзаном. Лукаво прищурив глаза в припухлых отечных веках, спросил Юрия: — Скажи мне, Юрий Крупнов, хвост вертит собакой или собака хвостом? — Не дожидаясь ответа, вынул из скрипящего ящика стола два экземпляра заводской газеты, подал один Савве, другой Юрию. — Как вам нравится фельетон «Бескрылая фантазия»?

Зло смеялся некий Тихон Заволжский над городским строительным трестом: и дома-то строят нелепые, и средства-то расходуют не по назначению, и хватаются-то за многие объекты.

— Тихон Тарасович, написано неплохо, — сказал Юрий.

Взмахом выцветших бровей Солнцев погнал волны морщин по просторному лбу, они затерялись в густой медновато-седой заросли волос.

— Этот новоявленный Щедрин — трус, — сказал он с одышкой. — Ишь ты, Тихон, да еще Заволжский. Таракан он запечный. А ты, секретарь, проморгал, выпустил из рук газету. Получилась игра фантазии, чересчур крылатая. Разберись! Скажи этим Тихонам и Епифанам: критикуйте в открытую. Они не селькоры первых дней Советской власти, перед ними товарищи по работе, а не кулаки с обрезом. Мы критику любим, но какую? То-то и оно!

Савва украдкой следил за Юрием: тот слушал секретаря спокойно, не сводя с него голубых, с суровым холодком глаз, едва заметно улыбаясь уголками рта.

«Что-то более значительное скрывается за этим разговором о фельетоне, — подумал Савва не без тревоги. — Солнцев опытный, умный, и вряд ли могла так взволновать его заводская газетка. Да и Юрка привычен к дисциплине и, не думавши, не благословил бы газету на выпад против… Да, да, тут ложится тень на горком».

Тихон подошел к глухой стене, отдернул широким жестом занавеску.

— Полюбуйтесь генеральным планом строительства города! — сказал он.

Савва остановил взгляд на своем заводском районе. «Вот и Богатырь-гора. Но почему парк да еще фуникулер до самого пляжа? Тут же немедля начнем строить цехи», — думал он, слыша за своей спиной астматическое дыхание Солнцева.

Савва вскользь сказал о генеральном плане городского строительства и потом с натиском заговорил о цели прихода — строительстве новых цехов. Сроки жесткие. Но ведь мы работаем на таком напряженном режиме с первых дней революции. История продиктовала условия, мы их приняли. Савва увлекся, убеждая Тихона, навязывая ему свою волю. Нет у городской партийной организации более важного дела, чем помощь комбинату: ведь тут сталь, машины.

— Сроки строительства новых цехов жесткие, но это реальный расчет, — повторял Савва несколько раз, склоняясь через стол к Тихону, задумчиво сидевшему в кресле.

«Все это с размахом. Но боюсь, что это результат испуга, а не реальный расчет, обещание сгоряча… и стремление разжалованного снова стать замнаркома, и как можно попроворнее», — думал Тихон, тревожно прислушиваясь к своему с перебоями работавшему сердцу.

Их глаза встретились на секунду-две и разошлись.

— Подумаем, обсудим, — сказал Тихон. И, не повышая голоса, он стал спокойно говорить, что сталь сталью — это элементарный долг заводского коллектива, вот городу нужно помочь построить стадион не где-нибудь, а у Маришкина пруда, в овраге. Около заводов этакая разверстая пасть, источник оползней… А еще нужно филармонию… Пусть-ка Юрий покрепче займется оползнями, поможет геологам, приезжающим на днях. — А то ведь и завод сползет в Волгу, — закончил Тихон. Он встал, давая понять, что беседа кончилась.

— Тихон Тарасович, сроки строительства новых цехов — закон. Обсуждать поздно, да и бесполезно, — сказал Юрий.

Насмешливо приподняв правую бровь, он спросил Солнцева, в прежнем ли полудохлом состоянии кирпичный завод стройтреста.

— А почему бы ему не быть в обморочном состоянии? — спазматическим голосом шутливо ответил Солнцев. — Вот посадим тебя в горком, дашь повелительные указания: восстань, завод, из праха!

Переждав, когда заглохнет сипловатый густой смех Солнцева, Юрий попросил передать кирпичный завод Савве — без этого новые цехи не построить.

— Как ты о дяде печешься, а?! — шутил Солнцев. — Жаль, что я не твой дядя, глядишь, поменьше бы критиковал, а?

— Я о вас пекусь, Тихон Тарасович, чтоб на грядущей конференции критиковали меньше. Отдайте завод хотя бы на паях: половина кирпича нам, половина городу.

— Не могу но поддержать просьбу Крупновых. У нас стало традицией: каждый рулевой города считается со сталеварами. Ладно, расширяйте завод, только меня вокруг пальца не обведете, — посмеивался Тихон.

— Мы не рискнем пускать в ход пальцы… вы зубасты, — сказал Юрий.

Вдруг в складках губ Солнцева появилось что-то грубое и жесткое, синие глаза взглянули на Юрия с дерзкой усмешкой.