Истоки человеческого общения

Изобразительные жесты особенно важны для эволюции языка, потому что они, как правило, связаны с символической репрезентацией отсутствующих референтов. И действительно, в предыдущей главе мы представили доказательство тому, что в процессе развития ребенка именно изобразительные, а не указательные жесты замещаются знаками языка. В то же время, у изобразительных жестов, так же как и указательных, тоже есть свои коммуникативные ограничения, особенно по сравнению с речью. Допустим, я изображаю для вас, новичка в этом деле, как я что-то выкапываю, чтобы подсказать вам, что сейчас нужно делать (при этом предполагается, что вы воспринимаете это в качестве коммуникативного акта). То, как вы меня поймете, до некоторой степени будет зависеть от того, насколько вы знакомы с процессом копания в целом и вашего представления о том, что вообще нужно делать в данной ситуации. Если бы, используя принятый между нами язык, я мог просто сказать вам, что нужно делать, то ваша способность понять меня все равно зависела бы от вашего прошлого опыта и от того, как вы на данный момент представляете себе текущую ситуацию, хотя и не так сильно. Но конечно, условные коммуникативные обозначения зависят от предыдущего опыта, полученного в; ходе совместного социального научения, и справедливо будет указать на то, что, когда у нас нет такого общего опыта — например, как это бывает в случае, когда пытаются общаться друг с другом два человека, говорящие на разных языках, — изобразительные жесты приобретают гораздо большее значение, чем коммуникативные конвенции, которые в данной ситуации оказываются бесполезными.

В любом случае, человеческие сообщества в определенный момент вышли за рамки изобразительной жестикуляции, которую в каждой ситуации надо было придумывать заново, и начали использовать коммуникативные конвенции. Коммуникативные конвенции — это немного произвольная вещь, потому что одно и то же явление можно обозначить по-разному. Однако всем будет выгодно, если все будут обозначать его одинаково, и поэтому каждый обозначает его так же, как и остальные, просто потому, что остальные обозначают его именно так (Lewis 1969). Такая произвольность выбора означает, что один человек сам по себе не может просто взять и выдумать такую коммуникативную конвенцию. Он может придумать изобразительные жесты, эффективные с точки зрения коммуникации, но произвольные коммуникативные конвенции подразумевают, что их «разделяют» все, гак что каждый может быть уверен в том, что все остальные в сообществе знают, как именно в процессе общения используется эта конвенция. Опять же, очевидно, что хотя бы отчасти это является результатом способности к рекурсивному «считыванию мыслей». Выше мы показали, что форма социального научения, необходимая в данном случае — это не просто подражание, а подражание с обменом ролями, когда каждый, кто использует условное средство, понимает, что может использовать его в общении с окружающими точно так же, как они использовали его при общении с ним, и наоборот; таким образом, роли, предполагающие употребление и интерпретацию таких коммуникативных конвенций, скрыто присутствуют в процессах как порождения, так и понимания высказываний (Tomasello 1999).