Истоки и уроки Великой Победы. Книга II. Уроки Великой Победы

За это время основные части наших 4–го и 8–го мехкорпусов согласно предписаниям, указанным в так называемых «красных пакетах», двигались в противоположную сторону от намеченного Жуковым и Кирпоносом района сосредоточения. Вечером начальник штаба Юго – Западного фронта Пуркаев доложил вышестоящим начальникам: «С утра 24–го числа участвовать в контрударе смогут только 22–й и 15–й мехкорпуса, да и то не всеми силами (в 22–м корпусе будет задействована лишь одна дивизия). Четвертый корпус задействован на Львовском направлении, 9–й и 19–й подойдут только через двое суток, а стрелковые части – через несколько дней».

Таким образом, по вине высшего командования Красной Армии первые дни войны прошли в изнуряющих маршах мехкорпусов с целью занять исходное положение для удара по противнику сначала в одном направлении, затем – в другом.

Удар по немцам, хотя и не всеми имеющимися в распоряжении силами, все же был предпринят с 25 по 29 июня. Этот удар превратился в крупнейшее танковое сражение начального периода Великой Отечественной войны.

Наступление 1–й танковой группы немцев было задержано до конца июня, однако – слишком высокой ценой. По некоторым источникам, потери наших мехкорпусов за это время составили 2648 танков. Это – результат поспешности, отсутствия единого руководства и слабости противовоздушной обороны.

Из всех корпусов наиболее успешно действовал 9–й мехкорпус К. К. Рокоссовского, но и в нем численность танков к 7 июля сократилась более чем наполовину.

Большое количество танков вышло из строя по техническим причинам и из-за отсутствия горюче – смазочных материалов. Мехкорпуса вступали в сражение после 200–400 километров марша, в ходе которого они несли значительные потери от ударов вражеской авиации, господствовавшей в воздухе.

Отсутствие бесперебойной связи приводило к потере твердого и непрерывного управления войсками, все это приводило к неизбежному запаздыванию приказов и распоряжений, а нередко – к их взаимоисключению. В условиях быстроменяющейся обстановки потеря управления войсками приводила к самым пагубным последствиям для нас, и очень выгодным – для немцев.

Таким образом, не выполнив требования собственной Директивы № 3 и одновременно загубив почти все танковые дивизии Юго – Западного в первые дни войны, «Георгий – Победоносец» Жуков поздно вечером 26 июня благополучно вернулся в Москву к выполнению своих служебных обязанностей начальника Генерального штаба, хотя и с сильно подмоченной репутацией.

Однако И. В. Сталину к тому времени было не выяснения причин срыва задачи по овладению Люблиным, и даже не до разбора «полетов» на Юго – Западном фронте, в том числе не до определения виновников гибели его мехкорпусов.

В это время, как вспоминает Жуков: «В кабинете И. В. Сталина стояли навытяжку нарком С. К. Тимошенко и мой первый заместитель генерал – лейтенант Н. Ф. Ватутин. Оба бледные, осунувшиеся, с покрасневшими от бессонницы глазами. И. В. Сталин был не в лучшем состоянии».

Дело в том, что эти «стратеги», а также направленные Сталиным в помощь командующему Западного фронта генералу Павлову маршалы Шапошников и Кулик не только загубили войска трех советских армий: 3–й, 10–й и 4–й, но и допустили немцев к ближним подступам Минска. Причем без всяких надежд спасения столицы Белоруссии.

На фоне этих неудач, в глазах И. В. Сталина, Жуков казался практически единственным военачальником, на которого еще можно было положиться. И Жуков берет всю полноту власти в Ставке Главного Командования и уже в 10 часов 05 минут, 27 июня лично передает по «Бордо» приказ командованию Западного фронта. Из текста «Воспоминаний и размышлений» Жукова: