Истоки неприятностей

Власта Мир действительно замолчала. Вернее, взяла небольшую паузу, восстанавливая дыхание. Все вокруг тоже молчали, ожидая продолжение затянувшегося поздравления.

— Ну что, вы готовы? — Хозяйка бала обвела взглядом зал и подняла свой бокал, чуть не расплескав при этом содержимое. — Тогда не буду дольше тянуть. С новым годом, дамы

и господа! И приятного вам вечера! Наслаждайтесь!

Свет в зале резко погас, кто-то неподалѐку сдавленно ойкнул от неожиданности, но полной темноты не случилось: поверх колонн, растворившихся во мраке, проступили зеленоватые контуры неведомых растений, засветились украшавшие помещение цветы, переливающимися огоньками расцветились края сцены, арка входа и абрис стола, и даже напитки в бокалах засияли разными цветами, как люминесцентные палочки.

Это пить-то можно? — шѐпотом спросила Нина.

Можно. — Ракун легонько стукнулся о край еѐ бокала своим. — Посмотри наверх. Нина запрокинула голову — и не удержалась от по-детски-восторженного вздоха. Потолок исчез!

На самом деле он, конечно, никуда не делся, просто казался невидимым в темноте,

А на его фоне одна за другой загорались звѐзды, складываясь в привычные глазу фигуры. Нина успела опознать обеих Медведиц, Кассиопею и Ориона, но тут небо померкло, чтоб через мгновение окраситься всполохами разноцветного салюта.

Фейерверк был совершенно беззвучный, но удивительно яркий — огненные искры взрывались, распадаясь на десятки новых. Те в свою очередь тоже взрывались, разлетались в стороны, и скоро всѐ пространство над головой оказалось заполнено разноцветными мерцающими огоньками, из которых постепенно начали складываться фигуры и даже целые картины.

По бурному морю плыли корабли, по бескрайным полям скакали кони, взмывали в небо драконы и огромные невиданные птицы, возводились и рушились дворцы, встречались и расставались люди…

Тихо-тихо, на самой границе слышимости зазвучала музыка. Она доносилась не со сцены, а словно со всех сторон одновременно, постепенно наращивая громкость и темп, картины сменяли друг друга в причудливом хороводе, в воздухе пахло свежими цветами и почему-то морем — и всѐ это было настолько гармонично и нереально, что казалось сном.

Нравится? — прошептал Ракун, незаметно оказавшийся совсем рядом.

Вместо ответа Нина нащупала его руку и сжала. Говорить не хотелось, глаз от потолка отводить не хотелось. Не хотелось даже дышать, чтоб не спугнуть наваждение. И уж подавно не хотелось думать, магия это, техника или какой-то массовый гипноз. Пусть будет чем угодно — лишь бы не кончалось.

Лишь бы всѐ это длилось бесконечно: давно забытое ощущение сказки, ладони Ракуна, скользящие по тонкой ткани платья, его горячее дыхание на губах, запах кофейного шампуня, так и не выветрившийся до конца…

…и пусть свет подольше не зажигают.

* * *

Вечером в коридорах управления становилось тихо и пустынно. Совсем жизнь, конечно, не замирала, но если не было форс-мажоров, то все, кроме дежурных, благополучно расходились по домам.

Долана дома никто не ждал, а разобраться с навалившимися делами хотелось побыстрее, поэтому он сам не заметил, как засиделся до темноты над выуженными из недр архива документами.

Из документов следовало, что некий Гектор Рауд (1790 — 1832) последние несколько лет своей жизни проработал в фонде, пока там не заподозрили, что талантливый учѐный сливает куда-то на сторону технологии, схемы арфактумов, а порой

У сами арфактумы. По-тихому внутренняя служба безопасности фонда разобраться с проблемой не смогла и, переборов гордость, пришла на поклон в управление.

Вот тут и случилась накладка, потому что управление тоже не справилось. То, что Рауд занимается промышленным шпионажем, сомнений уже не вызывало, а вот куда и каким образом уходит информация, выяснить никак не получалось. В итоге учѐного решили всѐ-таки задержать и допросить по полной программе, но тот очень некстати взорвался.

Дальше шли фотографии тела и разрушенной лаборатории, копии претензий из фонда и перечень уничтоженного имущества. И записка, в которой почерком шефа значилось: Врут. Всѐ, что там было ценного, взорвалось неделю назад вместе с Эллертами. А остальное они сами под шумок списали и по домам растащили.

Только долистав до записки, Долан сообразил, что неудавшимся захватом Рауда руководил Силь, тогда ещѐ не успевший стать заместителем Леды. А ещѐ в списках участников операции вполне ожидаемо обнаружился Ракун, у которого к фонду были свои счѐты.

При таком раскладе Долан не стал бы уверять, что взрыв произошѐл без посторонней помощи. Вспыльчивый магос действительно мог наплевать на технику безопасности и со злости подорвать всѐ вокруг. А мог и не подорвать.

Бывший милит не горел желанием разбираться в причинах взрыва, его гораздо больше интересовало другое: если Рауд каким-то чудом действительно выжил, то мог ли он задумать месть? Теоретически, мог. Мог не знать, что особняк пустует (или знать, но всѐ равно забраться туда за чем-нибудь нужным), наткнуться на Алину и Перфи, вырубить их…

Но почему семнадцать лет спустя, а не сразу после своей смерти?