Истоки русской души. Обретение веры. X–XVII вв.

«Отразительное писание о новоизобретенном пути самоубийственных смертей» — это полемический трактат, направленный против учителей и последователей самосожжения в старообрядчестве. Написанное на рубеже двух эпох — Руси традиционной и эпохи петровских преобразований, это сочинение тоже несло в себе черты нового времени. При этом элементы светского миросозерцания наиболее ярко проявились в решении главного вопроса всей книги: допустима ли добровольная смерть и правомерно ли обречение живого существа на физические страдания?

Проблема, поставленная Евфросином, была более чем актуальна в то время. В 1680-е годы официальная власть резко усилила репрессии против старообрядцев. По указу 1685 года сторонников «старой веры» повелевали в одних случаях жечь в срубе, в других — бить кнутом. Раскаявшихся в «расколе» отправляли до конца дней под строгий надзор в монастырь. Укрывателей «раскольников» определяли наказывать батогами, кнутом и даже отправляли в ссылку, а имущество виновных забиралось в казну.

В этих условиях в старообрядческой среде вновь оживляется учение об антихристе. Наибольшим влиянием начинает пользоваться учение о духовном или мысленном антихристе. Сторонники этого учения считали, во-первых, что антихрист уже явился в мир, а во-вторых, под его личиной понималось не какое-либо конкретное лицо, а вся никонианская церковь в целом. В 1694 году учение о приходе мысленного антихриста было провозглашено в качестве догмата на старообрядческом соборе в Новгороде. В первой статье определений этого собора говорилось: «Несомненно нам верить и прочим учение творить, еже есть:…антихрист царствует в мире ныне, но царствует духовно в видимой церкви…» А утверждение учения об уже состоявшемся воцарении антихриста влекло за собой и ожидание самого скорого конца света.

Многие последователи «старой веры» в поисках спасения от антихриста и искренне веря в спасительную силу мученичества, избирали смерть — самосожжение. Конечно, большую роль в этом сыграли возрожденные и даже усилившиеся среди старообрядцев аскетические настроения, уверенность в греховности всего сущего, презрение к телесной жизни во имя жизни духовной и вечной. Только с середины 1670-х годов до 1691 года групповые самосожжения унесли жизни более 20 000 человек. А самый массовый характер самосожжения приобрели как раз во второй половине 80-х годов XVII века как ответ на репрессии властей.

Религиозно-философское основание самосожжений создал еще протопоп Аввакум. Он первым одобрил «гари» (т. е. самосожжения) как акты мученичества, а сама «огненная смерть» в его изображении представала как блаженная смерть праведников, освобожденная от боли и страха. Своих сподвижников он уверял в том, что самовольно вошедший в огонь мученик обязательно увидит Христа и «ангельские силы с ним», которые «емлют души те от телес, да и приносит ко Христу, а Он, Надежа, благословляет и силу ей подает божественную». Позднее взгляды Аввакума на «огненную смерть» как на средство достижения райского блаженства были не только усвоены, но и усилены другими идеологами старообрядчества — Семеном Денисовым, Иваном Филипповым, Петром Прокопиевым.

Таким образом, смерть праведника в огне считалась великим благом, объявлялась «легкой» и противопоставлялась «лютой», мучительной смерти грешника. А ведь еще со святоотеческих времен считалось, что «легкая» смерть та, за которой душу ожидает вечное блаженство. Зато за «лютой», тяжелой смертью должны последовать адские мучения. Точно так же трактовалась и спасительная, очищающая сила огня. Так, в духовных стихах «огненная река» предстает как сила, помогающая праведникам переправиться в рай:

Идут они ровно по-суху
и ровно по-земле,
Огнем их, пламенем лице
не пожирает.

Необходимо также сказать, что представители официальной Церкви, резко осудившие самосожжения, толковали их в диаметрально противоположном ключе — как «лютую» смерть, «бесовское дело», действие, обрекающее душу на вечную гибель.

Впрочем, и в среде старообрядцев не было единства в отношении к самосожжениям. А одним из наиболее последовательных обличителей «огненной смерти» стал инок Евфросин. В своем «Отразительном писании…» он приравнивает ее к самоубийству, влекущему за собой церковное проклятие. Следовательно, самосожжение, да еще совершенное с радостью, — это греховное деяние, ибо человек покушается на Божию волю и сам выбирает свой смертный час.

Но «Отразительное писание…» интересно не только богословскими рассуждениями Евфросина. Дело в том, что в этом сочинении, впервые в старообрядческой литературе, появляются новые мотивы — он не принимает «огненную смерть» потому, что она несет с собой уничтожение и деформацию человеческого тела.