Историческая неизбежность? Ключевые события русской революции

Этих скудных улик Керенскому хватило для открытого противостояния с Корниловым. Прежде всего он распорядился арестовать Львова, как только тот, запыхавшись, явился-таки на переговоры. Позднее тем же вечером Керенский созвал на заседание свой кабинет, известил министров обо всем произошедшем и потребовал – и получил – диктаторские полномочия для устранения назревшего кризиса. Кабинет сложил с себя полномочия и больше не собирался: фактически Временное правительство на том и перестало существовать. Керенский дал Корнилову телеграмму, объявив, что смещает его с должности главнокомандующего, и приказывая немедля явиться в Петроград. По мнению Савинкова, отставка генерала была незаконной, поскольку лишь Временное правительство могло издать такой приказ{143}.

Корнилов, понятия не имевший, как их переговоры были восприняты Керенским, готовился оказать правительству помощь в подавлении ожидавшегося большевистского восстания. В 2.40 утра он телеграфировал Савинкову:

«Корпус сосредоточится в окрестностях Петрограда к вечеру 28 августа. Я прошу объявить Петроград на военном положении 29 августа»{144}.

Но утром 27 августа пришла телеграмма от Керенского с извещением об отставке Корнилова, окончательно запутавшая всех генералов.

Сначала военные были готовы даже счесть эту телеграмму фальшивкой не только потому, что с точки зрения проведенных накануне переговоров она казалась нелепой, но и потому, что приказ не был должным образом сформулирован. Подумав, Корнилов и его помощники решили, что телеграмма пусть и подлинная, однако Керенский отдал этот приказ под давлением, возможно оказавшись заложником большевиков. Соответственно, Корнилов счел за благо пренебречь этим приказом и велел генералу Крымову как можно скорее вести кавалерийский корпус в столицу.

Днем Савинков связался с Корниловым и услышал от него, что телеграмму с приказом о своей отставке главнокомандующий считает результатом давления со стороны Совета и не собирается оставлять свой пост. Корнилов просил Савинкова организовать ему встречу с Керенским для прояснения этого «недоразумения».

Керенский тем временем уже разослал в газеты коммюнике следующего содержания:

«26 августа генерал Корнилов прислал ко мне члена Государственной думы Владимира Николаевича Львова с требованием передачи Временным правительством генералу Корнилову всей полноты гражданской и военной власти с тем, чтобы им, по личному усмотрению, будет составлено новое правительство для управления страной… Действительность полномочий члена Государственной думы Львова – сделать такое предложение – была подтверждена затем генералом Корниловым при разговоре со мной по прямому проводу»{145}.

Это обвинение вызвало у Корнилова приступ неистовой ярости.

После прочтения коммюнике премьер-министр виделся ему уже не пленником большевиков, а зачинщиком подлой провокации с целью дискредитировать его и вооруженные силы. Корнилов разослал всем командующим фронтами свое собственное воззвание, в котором разоблачал лживую телеграмму премьера и пояснял, что не направлял депутата Думы Владимира Львова «парламентером» к Временному правительству – тот сам явился к Корнилову гонцом от премьера. Все это, по мнению Корнилова, было провокацией, ставившей под угрозу «судьбу Отечества»:

«Русские люди! Великая Родина наша умирает. Близок час ее кончины.

Вынужденный выступить открыто, я, генерал Корнилов, заявляю, что Временное правительство под давлением большевистского большинства советов действует в полном согласии с планами германского Генерального штаба… Я, генерал Корнилов, – сын казака-крестьянина, заявляю всем и каждому, что мне лично ничего не надо, кроме сохранения Великой России, и клянусь довести народ – путем победы над врагом – до Учредительного собрания, на котором он сам решит свои судьбы и выберет уклад новой государственной жизни»{146}.

Так начался открытый мятеж армии. Корнилов позднее заявил, что пошел на разрыв с Временным правительством лишь потому, что правительство заранее обвинило его в измене.

В свою очередь Керенский приказал командующим войсками игнорировать приказы Корнилова. При этом он лгал о причинах, по которым Третий кавалерийский корпус приближался к Петрограду, отрицал, что сам же его вызвал. Он приказал Крымову остановиться, и генерал подчинился, поскольку узнал, что столица вовсе не перешла в руки большевиков. Керенский вызвал его к себе, выслушал объяснения Крымова: корпус шел на выручку Временному правительству, и, как только Крымову стало известно о недоразумении между правительством и Ставкой, он тут же остановил продвижение войск. Но Керенский не желал вступать в разговор, отказался пожать генералу руку и отправил его под трибунал. Крымов, вместо того чтобы явиться в трибунал, укрылся на квартире у друга и пустил себе пулю в сердце.