Исторические и приключенческие произведения. Книги 1-16

Оба герцога следовали за ним в тревожном ожидании чего-то необыкновенного.

Людовик был удивительно бледен, лицо его выражало сильную душевную тревогу. Но подойдя к портьере и бросив через приподнятую ее половинку беглый взгляд в комнату, король, в величайшем изумлении, остановился вдруг как вкопанный. То, что ему представилось, так мало соответствовало его ожиданиям, что он не мог прийти в себя от удивления.

В кресле, спиной к нему, сидела Анна Австрийская. На ней было белое платье из тяжелой шелковой материи, а на черных роскошных волосах сияла маленькая корона. За ее креслом стояли герцогиня де Шеврез и маркиза д'Алансон, несколько в стороне была донна Эстебанья, у двери стоял камергер. Внимание их было сосредоточено на большой картине, стоявшей на мольберте, которая изображала молодую прелестную королеву во всей ее удивительной красоте.

Рубенс, с палитрой и кистью в руках, делал последние тонкие штрихи на своем дивном произведении, возбудившем немой восторг даже никем еще не замеченного короля. Людовик видел перед собой свою прелестную супругу, как в зеркале, сходство было поразительное!

Вдруг ему пришла в голову мысль, от которой лицо его покрылось краской стыда. Так вот кто жил в доме номер 21 по улице д'Ассаз! То было жилище Рубенса, и целью визитов к нему королевы были сеансы позирования для портрета. Но у подозрительного короля появилось теперь другое сомнение: кому предназначен этот портрет? Для кого дозировала королева?

В это время донна Эстебанья услышала шорох и оглянулась на портьеру.

— Боже мой! Его величество! — отступив шаг назад, шепотом сказала она.

Мирная сцена в мастерской художника вдруг изменилась.

Анна Австрийская быстро поднялась и взглянула на дверь, где стоял ее супруг, а за ним герцоги Сюлли и де Бриссак.

Рубенс, узнав короля, отступил в сторону и встал возле портрета, тогда как придворные дамы пришли в какое-то странное замешательство.

— Простите, мадам, что мы так невежливо подсмотрели ваши занятия, — сказал Людовик, входя в комнату, — но я положительно очарован прелестью и сходством этого истинно художественного произведения.

— Мне бы следовало рассердиться на вас, сир, — спокойно отвечала Анна Австрийская, — вы лишили меня тайны, которую я сохраняла в течение многих недель. К сожалению, всегда находятся изменники, готовые испортить нам с вами, сир, всякую радость!

— Я не совсем понимаю ваши слова, мадам, не потрудитесь ли объясниться понятнее.

— О сир! Вы, к сожалению, уже получили это объяснение раньше, чем я того желала, — отвечала королева. — Я теперь лишена удовольствия сделать вам этим портретом сюрприз 27 сентября.

— Как, мадам, мне?..

— Я хотела преподнести его в качестве подарка в день вашего' рождения, сир. Теперь мне испортили эту радость!

— О, нет, не говорите этого! — воскликнул Людовик. По-видимому, это неожиданное объяснение его невольно тронуло. — Вы, напротив, доставляете мне двойную радость — сегодня и в день моего рождения! Я никак не ожидал найти вас здесь с подобной целью и постараюсь достойно отблагодарить за такое милое внимание ко мне.

— Садитесь на ваше место, — продолжал король и встал возле кресла королевы, чтобы вблизи полюбоваться на произведение великого Рубенса, от которого он не мог оторвать своих глаз.

Людовик потом долго разговаривал с Рубенсом об Антверпене и Италии, и едва ли не первый раз в жизни ему встретился человек, беседа с которым доставила ему истинное наслаждение. Великий художник умен и образован, по манерам — аристократ, способный обращаться не только с князьями и дипломатами, но и с коронованными особами.

Людовик смотрел на прекрасное изображение, стоя возле своей супруги, казавшейся еще чем-то озабоченной.

— Я с нетерпением буду ждать, — сказал он оживленно, — когда это восхитительное изображение появится в моих покоях 27 сентября. До тех пор я обещаю ни разу не взглянуть на него, хотя это будет для меня очень тяжким испытанием.

— Я все-таки еще не могу утешиться, сир, что меня так безжалостно лишили самой дорогой радости… Во всяком подарке — самое приятное всегда неожиданность. Но, к сожалению, это удовольствие для нас недоступно!

— Оставьте эти грустные мысли, мадам, и если вас может утешить это, то я приношу вам искренние уверения, что сегодня вы сделали мне самый радостный сюрприз, и я давно уже не был так счастлив, как сейчас! Позвольте мне проводить вас до кареты и просить вас сесть со мною в экипаж.

— С величайшим удовольствием, сир, — отвечала Анна Австрийская и, простившись с провожавшим их до крыльца Рубенсом, они сели с королем в карету. Тут только она вздохнула свободно и поблагодарила судьбу, даровавшую ей возможность избежать большой опасности.

В мастерской художника кроме большого портрета, предназначенного королю, был другой, маленький, к счастью, король его не заметил. Портрет этот донна Эстебанья передала затем ювелиру, чтобы вставить его в дорогую оправу из золота и драгоценных камней. Роскошная вещица эта предназначалась к отправке в дальний путь, чтобы служить утешением отсутствующему другу,