Исторические и приключенческие произведения. Книги 1-16

На следующий день должна была решиться участь подсудимого. С каким нетерпением ожидал Губерт приговора. Неизвестность томила его. Он не боялся смерти, но бесконечные допросы и неопределенность были для него невыносимы.

Губерт провел бессонную ночь. Сторожа в коридоре слышали, как он все время ходил по камере, и думали, что ему не дают покоя угрызения совести.

О, что это была за бесконечно долгая ночь! Нетерпеливо прислушивался Губерт к глухому бою больших тюремных часов, отбивающих четверти, и каждая минута казалась ему вечностью. Образ Лили непрестанно витал перед ним.

– И они еще смеют говорить, что я убил тебя, – обращался он к дорогому образу, – что осмелился поднять на тебя руку, ангельское создание. Один Бог знает, как я любил тебя и теперь еще люблю. Ты не хотела и не могла быть моею, потому-то я и решил лишить себя жизни, одного себя, ибо жизнь без тебя не представляла смысла. И вдруг я узнаю, что умереть суждено было тебе.

Потом он вспомнил о старой матери и беспомощной сестре – что-то будет с ними, если его казнят?..

В таких вот тягостных, безотрадных мыслях застал его рассвет того рокового дня, когда должна была решиться его участь. Жизнь Губерту теперь уже как бы и не принадлежала, она зависела от произвола других, которые собирались распорядиться ею по своему усмотрению.

Наконец подошло время начала судебного заседания. Губерта отвели в зал суда, где уже присутствовали свидетели. Среди них были мать и сестра лесничего. Бедная старушка при виде сына залилась слезами. Он отвернулся, не в состоянии вынести ее взгляда.

Прокурор Шмидт в пространной речи обрисовал вину подсудимого в таких ярких красках, что никто уже более не сомневался: настоящий убийца и есть Губерт.

Тщетно назначенный подсудимому защитник пытался обратить внимание судей на те немногочисленные моменты, которые говорили в пользу его подзащитного. Когда председательствующий поставил вопрос о виновности подсудимого, присяжные единогласно вынесли вердикт «виновен». Теперь участь его была решена.

Председатель суда огласил приговор: смертная казнь через повешение.

Страшный, душераздирающий вопль вырвался из груди несчастной старой матери осужденного, и она без чувств опустилась на скамью.

Губерт выслушал приговор спокойно.

Когда же раздался истошный крик и он взглянул на скамью свидетелей, то вздрогнул и едва устоял на ногах.

Но замешательство его длилось не более секунды. Он поборол волнение и вновь овладел собой.

Среди прочей публики в зале суда присутствовал доктор Гаген. Когда оглашен был приговор и заседание на этом закончилось, он быстро встал и вышел из зала.

«Если случайно не произойдет нечто особенное, – подумал он, – Губерта уже нельзя будет спасти. Эдак, пожалуй, еще раз повторится та же история, что случилась с бедным бродягой…»

XII. НАСЛЕДНИЦА МИЛЛИОНА

В то время как в суде зачитывался суровый приговор над несчастным Губертом, графиня Камилла в лихорадочном ожидании стояла у окна своей комнаты. С минуты на минуту из города должны были вернуться управляющий и Мария Рихтер. Кроме того, графиня послала верхового нарочного узнать, какой приговор вынес суд лесничему. По ее словам, она опасалась, что решение суда будет суровым, и хотела сейчас же сделать что-нибудь для матери и сестры приговоренного. Ведь они-то ни в чем не виноваты.

Наконец подъехала карета с управляющим и Марией Рихтер.

Графиня была одна в своих покоях: служанок она удалила. Она так горела нетерпением узнать как можно скорее результат судебного заседания, что вышла из комнаты, спустилась вниз и ждала управляющего уже в передней.

Вошел фон Митнахт.

Одет он был, что называется, с иголочки и выглядел как богатый и знатный дворянин-помещик. Щегольской черный сюртук, сшитый по последней моде, безукоризненно белый жилет с массивной золотой цепью, рейтузы из тончайшей английской шерсти, ботфорты, широкополая шляпа, которую он держал в руке.

Холодное, невозмутимо-спокойное лицо с энергичными чертами, обрамленное черной бородкой, совершенно непроницаемо: невозможно было угадать, какие вести он привез – хорошие или дурные.

И все же таилось в облике его что-то грубое, простонародное, что плохо вязалось с тем джентльменским видом, который он старался придать себе элегантным костюмом и манерами с претензией на изысканность.

– Ну что, узнал решение суда? Какие новости? – спрашивала графиня, и лихорадочный блеск глаз выдавал ее нетерпение.

– С убийцей все в порядке, а с миллионом придется обождать, – сообщил фон Митнахт. – К сожалению, пока еще и думать нечего о выдаче денег. Это долгая песня, так как возникнет много проволочек.

– Пойдем ко мне, – сказала графиня. Только в своем кабинете она могла быть уверена, что их никто не подслушивает.

Они поднялись в покои графини и тщательно закрыли за собой дверь.

– Итак, каков приговор?

– Смертная казнь через повешение, – торжественно объявил управляющий.

Графиня с облегчением вздохнула, тень улыбки пробежала по ее бледному лицу.

– Значит, осужден… – тихо сказала она. – Быстро же, однако…