Исторические и приключенческие произведения. Книги 1-16

Охранник повел его по полутемному коридору, в который выходили двери с решетками. Он впустил Губерта в одну из камер и запер за ним дверь.

Губерт осмотрелся. Кроме него, в помещении находилось еще человек шесть-семь. Они сидели и лежали на соломенных тюфяках и о чем-то переговаривались. Арестованные были одеты кто во что, некоторые даже вполне прилично, но физиономии у всех были одинаково отталкивающими. Губерт сразу же почувствовал себя очень неуютно в этом совершенно чуждом для него обществе. Он не хотел вступать с ними ни в какие контакты, поэтому молча устроился в углу камеры и перестал обращать на сокамерников внимание.

Они же, наоборот, обратили на Губерта самое пристальное и весьма неблагосклонное внимание. Во всяком случае, почти сразу же взялись делать в его адрес обидные замечания и колкие прозвища. Но Губерт делал вид, что это его не касается. Однако сокамерники не успокаивались. Они явно искали повод для ссоры. И таковой вскоре нашелся. Каждому из арестованных было положено по табурету. Губерту, естественно, тоже. Однако один из заключенных, сидя на своем табурете и прислонившись к стене, ноги положил на табурет Губерта, нагло при этом ухмыляясь.

Устав стоять, Губерт подошел к нему и хотел забрать табурет, но получил грубый отпор.

– Иди и поищи в другом месте, – хамским тоном сказал тип, занявший сразу два табурета.

– Во-первых, извольте говорить мне «вы», – сказал Губерт, – во-вторых, уберите ноги с моего табурета.

Все притихли, напряглись, ожидая, что произойдет дальше.

– А ну пошел прочь! – угрожающе воскликнул нахал. – Не то я сейчас пересчитаю тебе все ребра.

Терпение Губерта лопнуло. Он скинул с табурета ноги противника. Тот потерял равновесие и с проклятиями растянулся на полу. Это явилось сигналом для остальных. Губерта обступили сокамерники с криками: «Что надо этому чужаку, этому невеже? Он хочет быть здесь главным? Бейте его, собаку!» И они набросились на него со всех сторон.

Губерт схватил табурет и начал размахивать им так, что нападавшие попятились.

И тут поднялся упавший арестант.

– Назад! – закричал он. – Оставьте его мне.

– Бери его! Убей, как собаку! – раздалось в ответ со всех сторон.

– Ну, берегитесь! – сказал Губерт. – Я не позволю шутить со мной.

Однако долговязый обидчик Губерта был убежден в своем превосходстве и первым бросился на Губерта. К тому же сокамерники всячески поддерживали его. Но едва только он подскочил к Губерту, как тот, схватив его за талию, как ребенка, легко приподнял и бросил на пол. Это произвело на остальных сильное впечатление. Ничего подобного они не ожидали и от Губерта отступили. Долговязый поднялся и протянул Губерту руку.

– Забудем о нашей ссоре, – сказал он. – Будем друзьями. И пусть кто попробует его тронуть! – угрожающе повернулся он к остальным.

Губерт согласно кивнул и сел на завоеванный табурет.

– Садитесь сюда, к нам, – пригласил его долговязый.

– Дайте мне посидеть одному, – отказался от приглашения Губерт.

– Наверное, считает себя особенным, – заметил кто-то.

Вполне возможно, что ссора вспыхнула бы вновь, не отворись в это время дверь камеры и не появись на ее пороге охранник.

– Вас требует судья, – сказал он Губерту.

Охранник привел его к маленькому человеку со светлой бородой с проседью и проницательными глазами. Это и был судья.

Взглянув на Губерта, он покачал головой и пробормотал: «Так, так…»

– Вы немец, – сказал он ему, – ваша внешность вполне сходится с имеющимся у меня описанием, согласно которому вы – Губерт Бухгардт, обвиняемый в убийстве.

Это уже забытое им обвинение застало Губерта врасплох, и он невольно выдал себя – изменившимся выражением лица.

– Вам лучше сказать правду, так как ложь все равно ни к чему не приведет, – продолжал судья. – Я сейчас же телеграфирую в Нью-Йорк, а до тех пор, пока нам не дадут инструкций, что с вами дальше делать, вы останетесь здесь.

Губерт не в состоянии был произнести ни слова. Преступление, которого он не совершал, продолжало преследовать его в самых отдаленных странах.

– Отведите Губерта Бухгардта в одиночную камеру, – приказал судья.

Опустив голову, Губерт пошел вслед за охранником. Все было кончено. Он даже не мог попытаться подкупить охранника, поскольку за душой не было ни гроша.

Губерта заперли в крохотной каморке с одним оконцем, забранным толстой решеткой. Вся мебель состояла из железной кровати, стула и стола.

Вечером сторож принес ему хлеба и воды и снова ушел, оставив его одного.

Дня через два в камеру пожаловал судья.

– Вас решено отправить в Нью-Йорк, – объявил он. – Завтра утром двинетесь в путь. Но не вздумайте бежать. Это станет для вас верной смертью.

– Я не боюсь смерти, – улыбнулся Губерт.

– Это ваше дело, – невозмутимо сказал судья, – но я обязан вас предупредить.

Судья ушел. Дальнейшее для Губерта стало ясным. На следующее утро в камеру к нему вошли тюремный надзиратель и солдат-конвоир, получивший приказ сопровождать арестованного в Нью-Йорк.