Исторические хроники с Николаем Сванидзе. Книга 2. 1934-1953

В 1952-м избран расширенный состав ЦК, но это новые люди, лично Сталиным не обкатанные. Они готовы занять места в руководстве страной, но эти места должны быть освобождены для них Сталиным. А Сталин дряхлеет. Вспоминает в то время начальник Бюро № 1 МГБ СССР Судоплатов: "Это был конец февраля 1953 года. Глава МГБ Игнатьев сказал, что мы едем в "инстанцию", т. е. к Сталину. То, что я увидел, меня поразило. Я увидел старика. Сталин очень изменился. И хотя он всегда говорил медленно, теперь он произносил слова через силу, паузы между словами стали длиннее. Видимо, слухи о двух инсультах были верны". В этом состоянии Сталин обсуждает не что иное, как подготовку к убийству руководителя Югославии Иосипа Броз Тито.

Не умри Сталин в отведенный ему историей срок, Берия пошел бы на переворот. И дело не только в наличии сторонников. Берия — единственный в стране, кто располагает возможностями атомного шантажа во внутренней политике. Берия больше чем просто сталинский наместник в атомном и водородном проектах со всеми их военными и людскими ресурсами. В этой сфере Берия успешно конкурирует с самим Сталиным. Андрей Дмитриевич Сахаров рассказывал, как его старший коллега академик Зельдович говорил: "Наш Лаврентий Палыч". В июне 1953-го, перед самым своим арестом, Берия запустит этот механизм шантажа уже с помощью водородной бомбы. Но это будет после Сталина. При жизни Сталин обыгрывает Берию. Сталин умирает.

1953 год Лаврентий Берия

Однажды, незадолго до смерти Сталина, на личный прием к председателю Президиума Верховного Совета Швернику приходит супружеская пара. Он на костылях, инвалид войны. Ему 25 лет. Она еще моложе. У них есть ребенок. Теперь она опять беременна и хочет сделать аборт. Но аборты в СССР с 1936 года запрещены. Разрешение дают в исключительных случаях. У этой семьи не исключительный случай. Таких, как они, миллионы. Но именно они рискнули идти за помощью в Москву. Этой семье негде жить. Он живет в общежитии. Она живет вместе с мачехой и ее замужними дочерьми в 15-метровой комнате. Их на 15 метрах 8 человек. Днем мачеха сидит с ее полуторагодовалым ребенком. За это мачеха берет с нее 200 рублей из ее пятисотрублевой зарплаты. Но на ночь мачеха запрещает оставлять ребенка. И его приходится нести ночевать в общежитие. Эта молодая семья стояла в очереди на комнату, но им отказали. И тогда они пошли в приемную Президиума Верховного Совета. Потому что говорят, что там ближе к Сталину и там помогут.

Их действительно приняли. У них затеплилась надежда, что им дадут комнату, в которой они будут растить двоих детей. Была создана комиссия, которая обследовала их жилищные условия и признала, что молодая семья нуждается в помощи. Но нет, им не выделили комнату. Ей разрешили "в порядке исключения сделать аборт". По личному указанию председателя Президиума Верховного Совета СССР Шверника Н. М.

Эта история характерна для существовавшей долгие годы системы. Эта система — урод. Но она отличается стабильностью. Потому что все годы настройки этой системы и ее функционирования во главе нее стоит один человек — Сталин. И вот Сталин умер.

Суть массового стресса сразу после смерти Сталина в вопросе: что же теперь будет? Как же мы без него? Смысл всех слез, пролитых страной с 5 по 9 марта 1953 года, в этом детском, инфантильном ощущении брошенности, неопределенности будущего и страхе перемен.

Из докладной министра госбезопасности Игнатьева Маленкову, Берии, Булганину, Хрущеву о реакции военнослужащих на смерть Сталина: "Машинистка штаба мотострелковой дивизии: "Как-то боязно. Кто знает, что люди думают. Встанет кто-нибудь на его пост, потом окажется врагом народа. А что, если война? Сейчас самый удобный момент к этому, потому зима кончается, а война всегда начинается летом"".

Противоположные мнения запечатлены в многочисленных доносах, поступивших в траурные дни.

Из доноса: "5 марта 1953 года я на базаре встретил Муравьева, и мы зашли в ларек. Туда же зашел и гражданин Басов, которого я не знал. Заговорили о состоянии здоровья Сталина. Кто-то сказал: "Миллионы людей будут о нем плакать". На что Басов ответил: "Не плакать, а радоваться будут миллионы людей". Мы с Муравьевым задержали Басова".

А солдат бронетанкового склада сказал: "Что Сталин умер, то это даже лучше. Увидите, как все сразу изменится".