Ни с чем вернулся есаул к атаману Яковлеву.
В мае 1670 года в Черкасск приехал царский посол Евдокимов. Разин, узнав об этом, поднял свою ватагу и пошел к Черкасску.
В Черкасске, как всегда при приезде царских послов, был собран войсковой Круг. Дьяк, в присутствии посла Евдокимова, перед казаками прочитал царскую грамоту, и на другой день было назначено собраться на майдане для торжественного вручения ответной от Войска грамоты послу.
Как только Круг собрался, по Дону спустился на стругах Разин со своими молодцами. Богато и пестро одетый, с драгоценным оружием, окруженный такими же щеголями и молодцами-казаками, Разин сошел с ладьи, расталкивая казаков, стоявших на Кругу, вошел в середину и прошел к атаману.
Страшная, грозная тишина стала на площади. На Дону все знали про Разина, знали и про Астрахань, и про то, что воевода, князь Прозоровский, боялся что-нибудь предпринять против Разина, знали и то, что Разину атаманом было запрещено являться на Круг, что он самовольно устроился на Кагальнике. Все ожидали, что, если Разин и появится в Черкасске, то появится с повинной головой просить перед войском о прощении. И вот он появился на Кругу. С гордо поднятой головой, богато одетый. Не снимая прекрасной собольей шапки, прошел он к атаману и грозно, как власть имеющий, громко, голосом, раздававшимся по всему майдану, спросил:
— Это почему Круг?
Корнилий Яковлев молчал. Войсковой дьяк ответил:
— Снаряжается легковая станица для отвоза царю ответной грамоты от Войска.
— Кто привез грамоту?
— Посол Евдокимов.
— Позвать его на Круг!
Разинские молодцы, вытесняя казаков Круга, тесно стали подле Разина. Точно не Яковлев был атаманом, но Разин. Кто-то услужливо побежал за Евдокимовым. Когда тот пришел, Разин смерил его с ног до головы строгим взглядом и спросил громко:
— Ты что? Мне привез грамоту?
Посол ответил, что грамота была атаманам и казакам, всему Войску Донскому.
— Кто тебя послал на Дон? Государь или бояре? — спросил Разин.
— Я приехал с
— Врешь! Ты не грамоту привез, а приехал лазутчиком. В воду его!!
Никто не успел даже подумать о том, что совершается, как Разинские казаки бросились на посла, зарубили его шашками и потащили топить в реку.
Войсковые старшины и есаулы стали уговаривать Разина не буйствовать. Корнилий Яковлев подошел к Разину.
— Опамятуйся, Степан Тимофеевич, — сказал он, — что с тобою? Рехнулся, что ли? Ты своим буйством войско губишь.
— Молчи! — грубо оборвал атамана Разин. — Ты владей своим войском, а я владею своим. В мои дела не мешайся! Кругу разойтись!
В подавленном молчании казаки разошлись по куреням.
Разин расположился полным хозяином в Черкасске. Многие казаки, ослепленные его богатством, забегали к нему и вступали в его шайку. Корнилий Яковлев заперся в своем курене. Несколько дней Разин пробыл в Черкасске, распоряжаясь полновластно, как атаман. По всем Черкесским станицам шла пьяная гульба.
Так же внезапно, как пришел Разин в Черкасск, так же быстро он его и покинул. Он направился опять на Волгу, к Царицыну.
Корнилий Яковлев, предвидя беду, послал вдогонку Разину «войскового казака» Фрола Минаева, с приказом уговорить Разина вернуться и не губить войско. Разин не послушался уговоров.
В Черкасске было неспокойно. Казаки, боясь Разинской расправы, держали стрельцов, провожавших посла Евдокимова, семь недель в «крепи» (тюрьме). Только тайно от казаков Корнилию Яковлеву удалось их отпустить из Черкасска.
Как только немного утихло в Черкасске, Яковлев послал в Москву отписку. Он писал: «Разин подходил под Черкасск, чтобы в войске учинить великую смуту, а нам за малолюдством не токмо над ним, вором, и над его единомышленниками промысла учинить и себя уберечь было некем…»
Глава XXII
Подойдя к Царицыну, Разин приказал есаулу Василию Усу осадить город, где заперся со стрельцами воевода Тургенев. Жители Царицына продержались недолго. Как только стал ощущаться у них недостаток в воде — они отворили ворота Усу. Воевода Тургенев с войском заперся в замке. Казаки осадили замок, выбили ворота, перебили стрельцов, а Тургенева привели на веревке к Разину.
Разин долго мучил и издевался над воеводой. Тургенева били, кололи копьями и, наконец, полуживого утопили в Волге.