Исторические портреты

   — Быть буре, — вздохнул на баке пожилой матрос.

Глубокой ночью налетел шквал, закрутил вихрь, пошёл дождь. Океан штормил несколько дней беспрерывно. Потом ветер ослабел и перешёл на попутным северо-восточный. Пересекли тропик Козерога, и сразу наступила жара. Вокруг мачт, надстроек с криком носились птицы. Некоторые, посмелее, садились им палубу, подбегали к людям.

Протянув ладонь с крошками, Швейковский удивился — птицы клевали, примостившись на руке.

   — Погляди, Семён, птицы-то совсем не пуганые, да и много их…

Унковский согласно кивнул и пошёл на корму, в каюту капитана. Лазарев внимательно выслушал друга и указал на карту:

   — Тишина, Сеня, вокруг, почитай, на сотню миль нет суши вокруг, ан птицы откуда ни возьмись...

   — Думаешь, где-нибудь суша неподалёку? — Унковский часто удивлялся, что его товарищ мыслит так же, как и он. — А што, вдруг удача, новообретённую землю сыщем?

К вечеру ветер немного стих, и корабль бесшумно скользил по безбрежному океану со скоростью около пяти узлов. На тёмном небе проступали первые звёзды, всё ярче светила луна, давно поднявшаяся над горизонтом. Лазарев вызвал двух остроглазых матросом

   — Стоять, братцы, по очереди, смотреть в оба, где то неподалёку земля обретается, — он улыбнулся, кто свидит, тому награда.

Постепенно темнота окутала корабль, только тугие паруса белели в вышине, покачиваясь и заслоняя иногда луну. Лазарев вместе с Унковским прохаживались на шканцах. За час до полуночи громкий радостный крик с бака заставил встрепенуться всех:

   — Берег видно!

Прошло не более часа, и корабль лёг в дрейф.

Яркая луна высветила чернеющий вдали берег, оттуда явственно доносился шум прибоя. Глубины по-прежнему оставались большими, и стать на якорь было невозможно.

Корабль за ночь сдрейфовало. Едва занялись сумерки, в расстоянии двух-трёх миль на зюйд-ост явственно проступали очертания неизвестного острова. Спустя полчаса, когда совсем рассвело, наблюдатель с марса крикнул:

— Видно пять островов!

Громкое «Ура!» покатилось над необозримыми океанскими просторами. Невольно взоры моряков обратились к капитану, который смущённо улыбался. Полчаса спустя две шлюпки во главе с Лазаревым направились к островам, оказавшимися необитаемыми.

Моряки подробно обследовали их, описали и нанесли на карту. По предложению Лазарева острова назвали в честь корабля — островами Суворова[23]. Русские мореплаватели первыми из россиян открыли необитаемые земли в Южном полушарии.

«Суворов» продолжал плавание, пересёк экватор, по мере приближения к берегам Америки всё чаще налетали шквалы с ливнем, их сменяла пасмурная погода с туманами и дождями, а порой и снегом. Больше недели маневрировал «Суворов» в дождливой мгле в мало изученных бухтах, усеянных подводными скалами. Наконец дождь прекратился, задул свежий норд-ост. Осторожно лавируя между многочисленными островами Ситхинской бухты, «Суворов» салютовал Новоархангельской крепости.

Четыре года назад в Новоархангельск с острова Кадьяк перенёс свою резиденцию Александр Баранов — правитель Российско-Американской компании. Русские люди соорудили здесь небольшую крепость и порт для приёма судов. На рейде стояли шхуны «Открытие» и «Чириков», бриг «Мария», принадлежащие компании.

Правитель компании пригласил всех офицеров на обед. Баранов посадил Лазарева рядом с собой. Расспрашивал об изгнании Наполеона. Лазарев с охотой пояснил.

   — Позвольте, господин советник. — Выбрав момент, Унковский повернулся к Баранову: — славным мореплавателем англицким Куком сии места открываемы были прежде наших российских мореходов? — Он мельком взглянул на Лазарева, они вчера поспорили. — Сочинения сего капитана тому свидетельствуют.

Баранов сжал губы, чуть наклонился вперёд и отрывисто начал:

   — Сочинений сих не видывал, однако прежде капитана Кука россияне земли аляскинские ведали, почитай, за полста лет. Остров Ситху он материком счёл, однако сие — остров. То ж и с Кенайскою губою, кою он за реку принял. О том его сотоварищ, капитан Ванкувер, подтверждение давал мне самолично, — правитель прищурился, — годков десятка два тому назад.

Шум за столом давно стих, все повернулись к хозяину дома. А тот, чуть помолчав, усмехнувшись, продолжал:

   — Того прежде, у Кадьяка заблудился английский капитан Мире. Стало быть, наши люди охочие его под руки вывели к Аляске в пролив Кенайскин, без опаски плыть ему велели. Про то мне ведал покойный наш предводитель, Григорья Шелихов. — Бари нов перекрестился и нахмурился. — Сам Григорья Иванович зрил того Мирса. Токмо Мире нагло своим открытием пролив посчитал впоследствии.

Предводитель откинулся в кресле, вздохнул. Унковский осторожно положил салфетку.

   — Аглицким притязаниям дивиться не в новинку нам...

Баранов согласно кивнул, махнул рукой музыка и там и поднял бокал.

   — За российских мореходов!

Здравицу дружно подхватили.

Весь декабрь стояла ненастная погода, мрачные туманы совершенно скрыли берега... Шли беспрестанные дожди со снегом. Всё это затянуло выгрузку товаров.