Исторические портреты

Отряд кораблей снаряжался к предстоящему походу. За все в ответе был Апраксин. Кроме закупки всех припасов надо было приискать матросов на фрегат и яхту. Поморы ушли в море рыбачить, бить тюленей и китов. Пришлось вылавливать по кабакам оставшихся рыбаков, уговаривать иноземных матросов. Те отнекивались, заламывая цену. Всё же кое-как набрали команды.

Утром 10 августа заколыхались верхушки прибрежных елей, побежала рябь по воде, потянуло с верховьев Двины. «Святое пророчество» разразилось громом пушечных выстрелов: «Всем с якорей сниматься».

Один за другим, поднимая якоря, расправляя паруса, двинулись к устью суда морского каравана. Как на грех, в вечеру южак затих, пришлось пережидать безветрие на якорях в Березовском устье. До Мудьюга добирались трое суток. Потом дело пошло веселей. Повеяло с запада, с каждым часом крепчал ветер. Корабли потянулись к Терскому берегу. Перед заходом солнца ветер стих, колонна расстроилась, медленно продвигаясь к Терскому берегу. К утру ветер снова набрал силу, но едва в дымке показался Терский берег, нашёл сильный туман. На судах ударили барабаны, зачастили корабельные колокола. Каждое судно обозначало своё место, предупреждая столкновение.

На закате солнца слева осталось устье Поноя, а на рассвете, оставив далеко позади Три острова, обогнули Орлов Нос и вышли в океан. Ветер постепенно зашёл к востоку, с севера находила океанская зыбь.

Пётр оглянулся: яхта «Святой Пётр» опять не держала строй, отошла влево, прижимаясь к скалистому побережью. Ландшафт Терского берега в этом месте постепенно менялся. Исчезли редкие сосновые рощицы на склонах речных каньонов, вдалеке протянулась, цепочка лысых сопок, покрытых кое-где снегом.

Море заштилело, Пётр собрал капитанов на совет:

   — Пойдём далее к окияну, поелико возможно. Ежели задует противник, попрощаемся с купцами и повернём в Архангельский.

Лумбовскую губу миновали светлой ночью, а к восходу солнца, когда вышли на траверз Святого Носа, ветер зашёл круто к северо-западу и развёл большую волну. Началась утомительная лавировка и черепашье продвижение вперёд. Слева под берегом протянулась гряда островов. Кто-то из матросов-поморов проговорил: «Семь островов».

   — Ну, покуда будет, — решил Пётр, — с окияном поцеловались. — И распорядился: — Дать сигнал на обратный курс.

Пять пушечных выстрелов разорвали безмолвие океана. Обменявшись прощальными салютами голландскими и английскими судами, три российских корабля развернулись на обратный галс и направились к Белому морю.

Дважды Апраксин выходил с Петром к Баренцеву морю, но в этот раз царь решил претворить в жизнь давние замыслы.

   — Нынче размышлял я о грядущем. Архангельский городок, худо-бедно, единые морские ворота в Европу. Покуда будем через них якшаться с иноземцами. Нынче снарядим «Святого Павла» товарами нашинскими и отправим в Голландию. — Пётр посмотрел на Апраксина: — Тебе, Фёдор, о том забота. Мы же волей Божию приуготовимся воевать у султана ворота в тёплые края.

Историки как-то мимолётно упоминают о воеводстве Апраксина в Двинском крае. Но именно здесь впервые проявились его умение и деловая хватка в снаряжении к плаванью в заморские края первого русского судна с коммерческой целью. Он дотошно готовил судно, подбирал экипаж, размышлял, какие товары отправить в Европу.

Наступила весна, и Апраксин получил весточку из Москвы:

«Min Her Guverneur Arehangel, — обращался доверительно Пётр в письме от 16 апреля, — понеже ведает Ваша милость, что какими трудами нынешней осенью под Кожуховым через пять недель в Марсовой потехе были, которая игра, хотя в ту пору, как она была, и ничего не было на разуме больше, однако ж после совершения оной зачалось иное, и прежнее дело явилось яко предвестником дела, о котором сам можешь рассудить, коликих трудов и тщания оное требует, о чём, если живы будем, впредь писать будем. С Москвы на службу под Азов, по их пресветлейшеству указу, пойдём сего же месяца 18 числа».

Только Фёдору открыл свои замыслы царь. Под Азов отправился и старший брат Апраксина, Пётр[4], царь доверил ему командовать любимыми полками — Преображенским и Семёновским. Накануне Фёдор Апраксин удостоился высокого звания «майор» Семёновского полка.

Покинул Белое море с русскими товарами «Святой Павел», а воевода усмирял прибывших в Архангельск капитанов голландских фрегатов, сопровождавших караван своих купцов. Те думали захватить два судна своих неприятелей.