Исторические романы и повести. Книги 1-9

Визирь задумчиво оглаживал растрепанную бороду. Ему, конечно, было больно, но визирь улыбался.

– Как вы нашли молодого султана? – спросил он с обычным тихим весельем.

– Государь… не совсем здоров, – ответил поэт осторожно. – У него… излишне горячий темперамент. Надо бы делать ему кровопускание.

Визирь долго молчал.

– Это мысль! – согласился он наконец безмятежно. И сказал вдруг раздельно и веско: – Давно пора пустить ему кровь. Не так ли? – вскинул он на Омара честные наивные глаза…

Поэт отступил и застыл, раскрыв рот от изумления. Что происходит в этой несчастной стране? Вышел телохранитель. Кивок назад, через плечо: «Зовет государь».

«О боже! – подумал Омар с тоской. – Напрасно хулят человека, который сторонится людей и не лезет в толпу. Один ты всегда знаешь, чего хочешь и что будешь делать. Но стоит возле тебя оказаться другому человеку, ты уже не свободен в своих поступках и должен подлаживаться к нему – волей или неволей. Он чего-то ждет от тебя. Отчаянно уповая на твои какие-то возможности. Которых, увы, нет и не известно, когда они будут.

Ладно б, если это служило доброму делу. Нет, чаще ты, сам того не желая или даже не зная, способствуешь дурному. Или, хуже того, тебе совершенно ненужному, неинтересному. К которому ты не имеешь никакого касательства. Когда в этой дурацкой стране усвоят такое понятие, как уважение к человеку, к его образу мыслей?»

Омар фыркнул. Это понятие применительно к данной стране ему самому показалось до смешного невероятным.

– Идемте, – позвал он визиря с собой. – Я человек здесь новый, с порядками не знаком, и в случае чего…

Султан не мог поднять головы.

– Худо мне, учитель, – прошептал он еле слышно. – Помогите! Вы – лекарь…

– Государь! – встревожился Омар Хайям. – Вам нужно сейчас же, немедля, сделать кровопускание.

– Полегчает? – голос у тюрка тоненький, слабый.

– Непременно.

– Делайте…

Визирь, устроившись в сторонке, чтобы не мешать, внимательно следил, как Омар вынимает из своей переметной сумы черный ящик, достает из него толстый шнур, вату, медную чашу, ланцет.

Похоже, он что-то прикидывал в своем хитром уме. Впрочем, кто его знает…

– Заверни его величеству рукав, – приказал Омар телохранителю. – И налей в большой кубок чистого вина… Теперь посторонись, не загораживай окно.

Телохранитель, сделав что требовалось, послушно от ступил и замер, судорожно вцепившись в рукоять меча. Он видел кровь. Много крови. И не раз пускал ее сам. Но его кривое острое «приспособление» никому никогда не улучшало здоровья. Хотя и меч и ланцет – из одной и той же хорошо закаленной стали.

Омар протер толстую руку султана ватой с вином, ополоснул в кубке ланцет и сделал надрез. В медную чашу потекла плотной струйкой черная кровь…

Лицо султана постепенно светлело.

– Не слишком ли много? – спросил телохранитель сдавленным голосом.

– Это дурная кровь. Не бойся.

Омар наполнил емкую чашу, отставил ее и перехватил руку султана выше надреза толстым мягким шнуром. Протер ранку ватой с вином. Дело несложное, скучное.

– Пусть подсохнет…

Султан открыл глаза, улыбнулся:

– В голове прояснилось! Хоть сейчас – на коня…

– Нет, государю следует полежать.

– Пить хочу. Можно чашу вина?

– Можно. И нужно.

Султан жадно выпил полную чашу вина, с любовью взглянул на Омара.

– Учитель однажды спас меня от смерти. Когда я оспой болел. И вот – опять. Век не забуду…

– Государь благороден – и благодарен, – подтвердил визирь с неизменным своим тихим весельем.

– Вот ваша хворь, – показал Омар султану медную чашу с быстро загустевшей кровью. – Кровь у вас слишком вязкая. Если государь расположен выслушать мой совет, ему бы следовало не реже одного раза в месяц ее понемногу спускать. Не окажусь я под рукой – с этим делом отлично справится ваш брадобрей.

– Так просто? Учту, – сказал бледный султан.

У визиря на миг сверкнули глаза. Он, похоже, тоже это учел…

Ранка затянулась. Омар снял шнур.

– Ох, хорошо! – вздыхал Мохамед с облегчением. – Сам аллах надоумил меня вызвать вас в Исфахан…

Омар до сих пор не забыл, как обставлен был этот «вызов». Чуть ли не руки ему скрутили.

– Скажите, сколько дармоедов крутится возле меня, – султан исподлобья взглянул на визиря, – но никому из них в голову не пришло облегчить мои страдания. Учитель, я вас никогда не отпущу от себя. О, если б вы помогли мне избавиться от хвори, именуемой Хасаном Сабахом!

– Он – может, – угодливо сказал визирь. – Он все может! Ибо велик умом и умением.

– О государь! – вздохнул Омар. – Вы ради этого дела оказали мне высокую честь, назвав надимом, то есть личным советчиком, другом и охранителем. Но, как вы понимаете, человек немолодой, да еще с больной рукой, не способен рыскать в трущобах Исфахана, ловить исмаилитов и рубить им головы. Мое оружие, как справедливо изволил заметить ваш верный слуга Сад аль-Мульк, – поклонился он с усмешкой визирю, – мой ум.

– Именно он мне и нужен, ваш ум, – кивнул государь.