Исторические сочинения о России XVI в

Владения великого князя Московского значительно простираются в длину и ширину к северу и востоку. Однако он имеет только 11 епископатов, главный из которых находится в Москве и управляется митрополитом, занимающим главенствующее положение. В Ростове же и Великом Новгороде архиепископы. В остальных городах: Крутице[71], Рязани, Коломне, Суздале, Казани, Вологде, Твери и Смоленске дела вершат епископы.

Раньше митрополит московский утверждался константинопольским патриархом. При нынешнем государе он уже больше им не утверждается[72], и хотя многие исполняли эту обязанность, в конце концов были или убиты, или сосланы в монастыри. Считают, что перестали искать этого утверждения после того, как отец нынешнего государя, Василий, заключил в тюрьму греческого священника, вызванного от константинопольского патриарха[73]. Когда этот священник узнал, что московиты расходятся в догматах веры и в некоторых обрядах не только с латинянами, но и с греками, он откровенно высказал это Василию. После этого он так и не смог освободиться из заключения (кстати, турецкий султан в своих письмах возражал против этого не очень решительно) и там, говорят кончил свои дни.

Теперь митрополит избирается самим государем и посвящается в сан двумя или тремя епископами. Говорят, он получает годового дохода около 18 тысяч талеров (составляющих около 13 тысяч золотых). Но с него, как и с остальных епископов, даже и не столь богатых, князь иногда берет дань или (как они говорят) «помощь». Без уведомления и разрешения великого князя они не делают ничего, что могло бы иметь хоть какое-нибудь значение. Несмотря на то что за утверждением митрополита они не обращаются к константинопольскому патриарху, я слышал, ежегодно князь посылает ему 500 золотых на милостыню.

Между прочим, все епископы избираются из монахов, людей будто бы более совершенной жизни[74]. Поэтому они не имеют жен, никогда не едят мяса (как и сам митрополит), не носят перстеней на пальцах и, выставляя напоказ свою святость, пользуются у всех большим уважением.

У них нет обычая, как это принято у католиков, объезжать и посещать свои епархии[75] (в которых они размещают по монастырям архимандритов и игуменов), может быть, потому, что это вызвало бы подозрение у князя. Однако в некоторых городах они каждый год назначают каких-нибудь мирян как бы выездными викариями, которым поручается наблюдение за жизнью «попов» [т. е. священников] или других членов клира. С них взыскивается обычно денежный штраф, если священник окажется замешанным в каком-нибудь правонарушении.

Епископы называются «владыками» от русского слова «владарь», что означает эконома и домоправителя. Приходские и другие священники, по обычаю греческих священнослужителей, до принятия сана имеют право жениться на девице. В случае ее смерти, если захотят вести жизнь монашескую, они продолжают исполнять обязанность священника[76]. Если же женятся вторично, то уже не исполняют священнических обязанностей и даже не считаются священниками, хотя некоторые из них прислуживают в церкви как дьяконы[77]. Будто бы признак священнического сана зависит от жизни первой жены и с ее смертью уничтожается!

Все они, включая и монахов (а у всех здешних монастырей один устав и одна одежда), удивительно невежественны в науке, касающейся происхождения их вероучения. Некоторые даже не могли ответить, кто основатель их устава, когда мы у них об этом спрашивали. Предполагают, что это некое подобие устава Василия Великого[78].

Здесь много монашеских обителей, но они очень отличаются и по образу жизни, и по соблюдению устава от наших.

Какими вообще заблуждениями опутаны московиты, можно понять из того, что они приняли христианскую веру 500 лет тому назад при московитском князе Владимире от схизматиков-еретиков[79]: Восприняв эту веру и думая, что им они обязаны очень многим, московиты легко смогли поверить всему, что бы ни наговаривали греки, завистники к римской славе и благочестию. Утверждаясь с малых лет в этом убеждении, читая испорченные хроники, не имея среди себя тех, кто смог бы устранить из их сознания эту клевету, они прониклись отвращением к католикам. Поэтому, когда они хотят кому-нибудь большого зла, они говорят: «Увидеть бы мне тебя в латынской вере!» Заметив, что кто-нибудь по простоте своей молится тем иконам, которые в почете у католиков, они говорят: «Не молись, ведь они не нашей веры».

Обычно некоторые знатные люди, которых государь приставил к нам (из любезности или для наблюдения за нами) и которые должны были заботиться обо всем необходимом, обедая с нами, не вставали, когда мы благославляли трапезу и возносили благодарность богу. Они не хотели ни молиться нашим иконам, ни оказывать им какие бы то ни было знаки уважения (в то время как свои иконы они почитают очень ревностно), ни делать что-нибудь в этом роде.