– Меня радует, что ваша учительница приохотила-таки тебя к классике, – заметил барон. – Но было бы еще лучше, если бы ты запомнил, что этот эпиграф, который приводит Пушкин, принадлежит князю Вяземскому. А Пушкин начинает свой рассказ так: «Кто не проклинал станционных смотрителей, кто с ними не бранился?» Я ему много раз говорил: «Эх, Александр Сергеевич, это вы приврали для красного словца. Прекрасно же знаете, что я, например, никогда с ними не бранился. Мне стоило только взглянуть сурово да подкрутить усы…»
Так вот… Остановишься на почтовой станции, спросишь чаю. Поболтаешь с каким-нибудь купцом или сидельцем, угостишь их водкой. Они тебе расскажут что-нибудь интересное, ты им что-нибудь расскажешь и… снова в путь. Сидишь у окна и смотришь, как меняется пейзаж от губернии к губернии…
Кого в XIX веке называли сидельцами?
Варианты ответа:
1. Присяжных заседателей.
2. Арестантов.
3. Продавцов, торгующих по доверенности, выданной хозяином лавки.
Правильный ответ смотрите на с. 193.
В рассказе И. С. Тургенева «Хорь и Калиныч» мы читаем: «Кому случалось из Волховского уезда перебираться в Жиздринский, того, вероятно, поражала резкая разница между породой людей в Орловской и Калужской губерниях.
Орловский мужик невелик ростом, сутуловат, угрюм, глядит исподлобья, живет в дрянных осиновых избенках, ходит на барщину, торговлей не занимается, ест плохо, носит лапти. Калужский же оброчный мужик обитает в просторных сосновых избах, высок ростом, глядит смело и весело, лицом чист и бел, торгует маслом и дегтем и по праздникам ходит в сапогах.
Орловская деревня (мы говорим о восточной части Орловской губернии) обыкновенно расположена среди распаханных полей, близ оврага, кое-как превращенного в грязный пруд. Кроме немногих ракит, всегда готовых к услугам, да двух-трех тощих берез, деревца на версту кругом не увидишь; изба лепится к избе, крыши закиданы гнилой соломой…
Калужская деревня, напротив, большею частью окружена лесом; избы стоят вольней и прямей, крыты тесом; ворота плотно запираются; плетень на задворке не разметан и не вывалился наружу, не зовет в гости всякую прохожую свинью… И для охотника в Калужской губернии лучше.
В Орловской губернии последние леса и площадя исчезнут лет через пять, а болот и в помине нет; в Калужской, напротив, засеки тянутся на сотни, болота на десятки верст, и не перевелась еще благородная птица тетерев, водится добродушный дупель, и хлопотунья куропатка своим порывистым взлетом веселит и пугает стрелка и собаку».
В самом деле – разительные различия.
Вопрос:
С чем эти различия связаны?
Ответ смотрите на с. 193.
– Приедешь к знакомому помещику, – продолжал рассказывать барон, – вот хоть к графу Толстому в Ясную Поляну или к Ивану Сергеевичу Тургеневу в Спасское-Лутовиново – он сейчас же организует охоту, даст тебе свору борзых да смычок гончих… Сядешь утром на голубого жеребчика…
У А. С. Пушкина в романе «Дубровский» читаем, что отец главного героя Андрей Гаврилович Дубровский «был горячий охотник. Его состояние позволяло ему держать только двух гончих и одну свору борзых».
Вопрос:
Сколько собак было у Дубровского-старшего?
Ответ смотрите на с. 194.
В рассказе И. С. Тургенева «Петр Петрович Каратаев» обедневший помещик вспоминает о своей прежней жизни: «У меня, сударь, – отвечал он с расстановкой и глядя мне прямо в глаза, – было двенадцать смычков гончих, таких гончих, каких, скажу вам, немного».
Вопрос:
Как смычки помогали управляться с гончими?
Ответ смотрите на с. 194.
У Л. Н. Толстого в романе «Воскресение» читаем: «Длинноногий голубой жеребенок выскочил из ворот».
Вопрос:
Что это за масть – голубая?
Ответ смотрите на с. 195.
Так за разговорами и воспоминаниями Петя и Мюнхгаузен добрались до Гатчины. Вышли из поезда и повернули к Приоратскому дворцу.
Барон рассказывал:
– Мальтийский рыцарский орден, называемый также орденом иоаннитов, или госпитальеров, был основан в Средние века на Святой земле для лечения и защиты паломников из Европы, отправляющихся в Иерусалим. Рыцари этого ордена также участвовали и в крестовых походах. Позднее их штаб-квартира располагалась на Кипре, затем на Родосе и наконец на Мальте. Одно время орден владел военным флотом и огромными богатствами, и его резиденция на Мальте фактически была самостоятельной державой.
Императору Павлу I полюбилась их строгая монашеская дисциплина и верность христианским идеалам. Кроме того, он видел в Мальтийском ордене политическую силу, которой можно было воспользоваться для «защиты алтарей и престолов».