Исторический калейдоскоп

В сокровищнице собора Сент-Этьен хранились многие святыни не менее сомнительного происхождения, в том числе мощи первомученика Стефана (Этьена, во французском произношении): локтевая кость, два фрагмента черепа и «кровь святого Этьена». Почему де Ноайль ополчился именно на святой пуп, доподлинно неизвестно. Вероятно, на него повлияли популярные сочинения Жана-Батиста Тьера («Трактат о суевериях», 1679) и Пьера Лебрена («Критическая история суеверных практик», 1693, вышла анонимно в 1702 г.) с их осуждением неподобающих культовых практик.

Несомненно одно: Шалонским епископом двигало истинное благочестие, желающее освободить веру от предрассудков.

Году в 1702 де Ноайль устроил необычное (и по мнению всех, кощунственное) освидетельствование главной реликвии Шалона. По его распоряжению святой пуп был извлечён из реликвария и осмотрен специально приглашённым врачом на предмет определения его принадлежности к человеческой плоти. В присутствии Ноайля и городского духовенства доктор старательно изучил «умбилик»: рассмотрел под увеличительным стеклом, обнюхал и даже попробовал на зуб. В конце концов он заявил, что исследуемый объект является веществом без вкуса и запаха, природу которого невозможно распознать.

Жалоба настоятеля Коллегиальной Церкви Богоматери на действия Шалонского епископа осталась без последствий, что не удивительно, поскольку старший брат Гастона де Ноайля к тому времени получил кардинальскую шапку.

Судьба «умбилика» была решена. Шалонский епископ поступил с ним так, как христианство издавна привыкло поступать со лжесвятынями: «святой пуп» решено было уничтожить. Иссохший кусочек того, что на протяжении нескольких столетий считалось плотью Христовой, был брошен в зеленоватую воду Марны.

Шалон ответил на этот акт благочестия всеобщим восстанием. Но, как позже напишет Вольтер («Трактат о веротерпимости», 1767), «епископ был настолько же храбр, насколько благочестив, и ему удалось убедить жителей Шалона, что можно поклоняться Иисусу Христу в духе и истине, не сохраняя его пупка в церкви».

Удивительным образом слова епископа успокоили толпу.

Гастон де Ноайль умер своей смертью, в сане Шалонского епископа, 15 сентября 1720 года.

Мнимый спаситель маркизы Помпадур

Жана Анри Латюда можно назвать самым знаменитым узником Бастилии в царствование Людовика XV. В его судьбе запечатлелись все злоупотребления и пороки абсолютистской Франции — фаворитизм, презрение к человеческой личности, бессмысленное насилие.

Сын небогатого лангедокского помещика, рано спроваженный отцом из родного дома, Латюд был вынужден с ранних лет сам пробивать себе дорогу в жизни. Успев получить кое-какое образование и зная недурно математику, он, в 1747 году, двадцати двух лет от роду, поступил на службу в сапёрный полк в качестве военного фельдшера (а не инженера, как он пишет в мемуарах). Он участвовал в войне против Голландии, но мир, подписанный в 1748 году, заставил его снять военный мундир.

Оставив армию, Латюд кое-как перебивался в Париже, приготовляя пилюли и помаду для какого-то аптекаря. И вот тут-то, на свою беду, он задумал легкомысленную и, в сущности, не совсем чистоплотную проделку, которая, по его расчёту, должна была обеспечить ему благоволение королевской фаворитки, маркизы де Помпадур.

Вот как сам Латюд описывает возникновение своего замысла: «Однажды в апреле 1749 года я находился в Тюильрийском саду. На скамейке рядом со мной сидели два человека, резко выражавшие негодование по поводу поведения маркизы Помпадур. Огонь гнева, разгоревшийся в их сердцах, воспламенил мой ум, и у меня мгновенно мелькнула мысль о том, что я, кажется, нашёл способ повернуть в мою сторону колесо фортуны. „А что, — подумал я, — если донести фаворитке короля о том, какого мнения о ней народ? Конечно, я не сообщу ей ничего нового, но может быть она оценит моё усердие и из благодарности заинтересуется моей судьбой?“»

Латюд вернулся домой, насыпал в коробочку совершенно безвредный порошок и отослал эту посылку на имя маркизы Помпадур. Вслед за тем он отправился в Версаль и потребовал, чтобы о нём доложили маркизе, которой, по его словам, угрожала серьёзная опасность.

Фаворитка тотчас его приняла. Латюд сообщил ей, что он открыл заговор, направленный против её жизни. Пересказав разговор двух незнакомцев в Тюильрийском саду, он добавил, что они затем отправились на почту и послал пакет на её имя, в котором находится сильный яд.

Маркиза де Помпадур поблагодарила молодого человека и попросила записать для неё его имя и адрес. Латюд, позабыв, что собственноручно написал адрес на посылке, поспешил исполнить просьбу маркизы, которая, бросив взгляд на бумагу, отпустила Латюда грациозным поклоном. Латюд вышел из Версаля, не чуя под собой ног от радости.