Историческое предназначение русского национализма

Преступление против каждого русского есть преступление против русской нации, есть преступление против Русского государства, — вот формула, которой должен руководствоваться режим русского национализма в политике формирования традиций доверия молодой нации к государству. Задачей русского национализма в первые годы пребывания у власти, пока им только еще будет создаваться национальное общественное самосознание среднего класса, — самой главной задачей будет утверждение в мировосприятии молодежи именно такого понимания нации — нации, как особого социального организма особым образом взаимодействующего с государством посредством общественного мнения. Этому должны способствовать принципы представлений о русской национальной мужской и женской красоте; и эти принципы законодательно и через средства воздействия на массовое сознание должны утверждаться в качестве эталонов, национальных стереотипов, обязательных основ для вхождения в национальную элиту, определяющую политику государственного развития.

В методологии формирования личности молодежи необходимо будет резко усилить значение национального товарищества, национальной дружбы, что невозможно воспитать без спортивной состязательности, пронизывающей все стороны жизни. Спортивные доблести должны утверждаться, как важнейшая функция формирования в самосознании русской молодежи предприимчивости и коллективизма, при безусловной преданности интересам своего коллектива, из чего будет вырастать культ преданности своему социальному слою, своим нации и государству.

Должно быть предельно сокращено влияние пластов литературы, культуры, герои которых погружены в сомнения, искания, копания в себе, уходят или уклоняются от борьбы, в которых запутанное содержание, вялые формы отвлекают от ясного видения реальных проблем страны и уводят в мир иллюзий и ложных ценностей. Когда-то либералов и всяческих левых шокировали костры сжигаемых в национал-социалистической Германии книг. Но и глупцу понятно, что сжечь все книги невозможно. Сжигание книг проводилось не для этого. Оно делалось не тайно, но было социальным действием, важнейшей символикой того, что зарождающиеся нация, национальное государство больше не могут развиваться на базе прежней культуры, что для национального и государственного выживания в новых исторических обстоятельствах необходима качественно иная культура!

Ведь и Петр Великий у нас фактически совершал то же самое. Но только, не сжигая книги, а, революционно отметая влияние всего того в историческом прошлом, что мертвой хваткой держало страну в отживших формах ее существования, мешало развитию государства. Чем же его публичное срезание бород, столь шокировавшее современников, — чем оно в принципе отличалось от сжигания книг в Германии национал-социалистами? Это была та же самая, превращаемая в публичное действо, политическая символика зарождающихся принципиально новых требований к поведению членов радикально реформируемого им феодального общества, та же самая диктатура государства в конфронтационном утверждении, что к прошлому возврата быть не может, что народ, правящий класс, государство вступают в новое качество своего развития, которому необходимы иная психология, иная культура, иное мировоззрение!

Публичное сжигание национал-социалистами книг ряда выдающихся писателей догитлеровской Германии — и не только Германии — с либеральными, коммунистическими или пораженческими политическими настроениями было отражением факта разлагающего влияния исторически отживших течений культуры на моральный тонус немецкой молодежи, на ее самосознание. Такие книги мешали воспитанию в ней готовности к напряженному революционному преобразованию себя в новое историческое качество — в нацию, в национально организованное, нацеленное на выживание при интеграции в мировую экономику общество, в немецкое национальное общество.