Истории Черной Земли

Ньякайонго была его женой много лет тому назад, когда была еще совсем молодой. Но через несколько лет он прогнал ее, когда люди сказали ему, что в этих краях не осталось ни одного мужчины, который не обладал бы ею. Вдоль всех дорог трава была измята ее телом, отдававшимся прохожим. Ее имя произносили все. На далеких охотничьих стоянках, во время долгих странствий по лесным зарослям путники рассказывали друг другу, сидя вокруг костров, о любовных похождениях с этой женщиной.

После того как разгневанный Кайонго избил Ньякайонго, она была изгнана из селения под хохот стариков, которым эта женщина никогда не отдавалась. И она пошла, горько плача, через леса. А люди продолжали говорить, что она принадлежала всем.

Женщины, которые ненавидели Ньякайонго, так же как и боялись, обрадовались, когда она ушла. Но многие мужчины, околдованные ее улыбкой и взглядом, то нежным и грустным, как у газели, то пламенным и беспокойным, как огонь, последовали за ней, добиваясь ее благосклонности. Но Ньякайонго никогда больше не соглашалась любить мужчину из своих краев. Она их возненавидела. Они видели ее тело, окровавленное кнутом мужа, они видели, как она бежала, крича от боли, словно безумная, преследуемая призраком. И ни один из этих мужчин даже не шелохнулся тогда, чтобы ее защитить.

Нет, Ньякайонго никогда больше не отдавалась мужчинам своей земли. Она не хотела унижать себя их ласками, она не могла забыть, что они видели ее позор. Она ушла далеко, ненавидя людей своего селения.

Но через много лет, накануне того дня, когда юноши возвращались из муканды, Ньякайонго пришла в селение, чтобы умереть на родной земле. Она так изменилась, что люди с трудом узнавали ее, ту, которая была здесь самой красивой женщиной. Но она пришла не одна. Все видели, как она вела за руку девочку, некрасивую и совсем дикую.

— Пойдем туда, посмотрим, — сказали мужчины, обращаясь к Камбало.

Только старый Кайонго не двинулся с места.

Женщина лежала вверх животом, совсем голая. В уголках ее рта запеклась кровь, над лицом вились мухи. А на груди, отвисшей и морщинистой, играла ее дочка, тщетно стараясь поймать муху.

— Посмотрите, какая она стала. Теперь даже гиену стошнит от ее вида.

Кто-то из мужчин захохотал. Девочка испугалась и заплакала, уткнув лицо в материнскую грудь.

— Уходи отсюда! — крикнул Камбало, схватив девочку за руку и поднимая ее с земли.

— Оставь ее! — вдруг сердито крикнул только что подошедший старик.

Он взял на руки девочку, которая продолжала громко плакать, и передал ее какой-то женщине. Потом вернулся.

— Эта женщина, — и старик показал на мертвую, — принесла нам несчастье. Но ее ребенок ни в чем не виноват.

— Кровь одна! — грубо оборвал кто-то.

Все замолчали. Камбало плюнул на землю и заворчал:

— Эта женщина хуже всякой гиены. Ей давно пора было умереть. Люди, вы знаете, что она никогда не слушала стариков! Она всегда над всеми смеялась. А разве можно, чтобы женщина смеялась над мужчинами? Нет, люди, она была скверная женщина. Хуже, чем животное.

Старик сердито посмотрел на Камбало и, дождавшись, когда он замолчит, сказал:

— Ты слишком молод. Ты говоришь о том, чего не знаешь.

Камбало смутился.

— Как ты можешь все это говорить? Ты же не знал эту женщину, когда она была еще молодой. Я старше, чем она, но все-таки был слишком молод в те времена, когда она сводила всех с ума. Разве есть мужчины, которые в то время желали ей зла?

— Кайонго и другие старики… — промолвил кто-то.

— Старики… Я знал их всех. Некоторые еще живы. Это они дали Кайонго кнут, чтобы он избил ее. А знаешь, почему они это сделали? Нет, не знаешь. Они сделали это потому, что она не хотела лежать с ними…

— Надо унести ее, — сказали люди, опустив головы.

— Нет. Подождем немного, — возразил старик. И, с тоской глядя на мертвую женщину, продолжал: — Эта женщина не всегда была такой…

— Расскажи, старик! Мы хотим знать все! — раздались голоса.