Истории Черной Земли

И старик рассказал о том, что знал эту женщину, когда она была еще ребенком. Ее звали Руанда… Старик знал ее родителей и дядю, который выдал девушку замуж за Кайонго. Тогда ее стали звать Ньякайонго. И скоро все забыли ее настоящее имя. Она была очень красива, хорошо работала на своего мужа, но никогда не теряла разума из-за него. Она была как все. Но вскоре Кайонго взял ее с собой на берега реки Луиты. В гостях у родственников оставался долго. А когда вернулся с молодой женой на родину, люди разинули рты от удивления, глядя на нее. Это была уже совсем другая женщина. В ее глазах горел огонь. Они зачаровывали мужчин, как взгляд змеи чарует птиц. Мужчины хотели отвести глаза от глаз Ньякайонго — и не могли. Хотели заговорить с ней — и не могли. А когда она к ним обращалась, они были счастливы, но дрожали при этом так, будто встретились со смертью. И не могли слова молвить. Никто из мужчин не мог спать спокойно. Глубокой ночью они внезапно просыпались и звали: «Ньякайонго! Ньякайонго!» И днем они не находили покоя. Мужчины покидали селение — уходили на охоту или по торговым делам, уплывали в лодках по реке, забирались в темные леса, и всегда, всегда глаза Ньякайонго стояли на их пути. Только один Кайонго их не замечал.

Старик умолк и опустил глаза. На его лице была глубокая печаль.

— Да, такие у нее были глаза, — произнес другой голос.

Все повернулись и увидали еще одного старика, который только что подошел.

— Однажды…

— Не рассказывай, не рассказывай больше! — попросил только что подошедший старик.

— Нет! Пусть говорит! — вмешался Камбало. — Мы хотим знать все.

И старик продолжал:

— Однажды Кайонго позвал меня и увел на берег реки. Он уже жил там один и не хотел возвращаться в свою хижину, потому что не мог жить вместе с женой. Он боялся ее глаз. Они были страшнее огня, люди! Когда мы вошли в его хижину, он сказал мне: «Шапала, моя жена превратилась в злого духа, в Казумби!» Я не знал, что ответить. Передо мной тоже всегда стояли ее глаза. И когда я уходил, тело мое было холодным, а голова пылала, как в огне. И больше никогда мы не говорили об этом. Но она и вправду была заколдована. Столько времени прошло с тех пор!

Старик грустно покачал головой:

— Однажды я шел в поле и увидал Ньякайонго. Она вышла из зарослей высокой травы и позвала меня. Она взяла меня за руку и увела за собой, не сказав ни слова. Уже глубокой ночью мы расстались. И больше никогда не разговаривали. Так она всегда поступала со всеми мужчинами.

Старик задумался, взглянул на мертвую женщину и продолжал:

— Все молодые мужчины нашего селения спали с ней, но всегда один раз. Только стариков она не желала. Она даже не смотрела на них. И когда, узнав, что Кайонго нет дома, они однажды ночью пришли и постучали в ее дверь, она послала их обратно, к женам. Они обозлились, некоторые, вернувшись домой, даже побили своих жен… Потом Ньякайонго рассказала об этом людям и долго смеялась в лицо старикам. Тогда они напоили Кайонго допьяна, дали ему в руки кнут и велели побить жену и прогнать ее из селения.

— Он плохо сделал. Он виноват! — раздались голоса.

— И больше в нашем селении люди ее не видали, — добавил старик. — Все думали, что она умерла… А теперь она вот здесь… — И старик повернулся и пошел в свою хижину, сгорбившись и понурив голову.

— Но почему она вернулась? — спросил кто-то.

— Она пришла, чтобы умереть на родной земле. Все люда хотят умереть на родной земле. Может быть, вождь не позволил бы ей остаться, но Кавина просила его. И он согласится.

— Эта женщина принесла нам много несчастья!

V

Уже наступила ночь, когда вождь Мваунгве покинул хижину, где он оставался с Кавиной и лекарем. Колдун пришел сюда, чтобы лечить только вождя, потому что избавить девушку от безумия он не мог. Такие болезни он не умел лечить. Безумие — это болезнь, посланная богами, и люди бессильны перед ней! Мваунгве шел по селению, все еще разрисованный красной глиной. Но он больше был похож на мертвеца, чем на живого человека. Он еле волочил ноги, и все тело его содрогалось. Так он добрался до шоты, где его уже давно ждали старейшины. Люди, собравшиеся вокруг шоты, замерли, ожидая, что будет дальше. Из-за грозы, которая так внезапно налетела, старейшины до сих пор не решили, кого принести в жертву богам.

Люди уже не могли думать, подавленные смертью юношей в муканде, перепуганные падающей звездой, безумием Кавины, разразившейся грозой, убившей священное дерево, и смертью Ньякайонго, люди находились во власти стариков, которые должны были решить их судьбу.

Вождь сидел среди советников. Тело его было разрисовано красной глиной, лицо покрыто полосами белой краски, на впалой груди сверкал талисман. Он сидел неподвижно, похожий на идола. А люди уже не обращали на него никакого внимания, даже не смотрели в его сторону. Они знали, что теперь старейшины решат судьбу народа.

Наконец самый старший из старейшин вышел из шоты, встал перед толпой и поднял руку в знак того, что хочет говорить. Все мгновенно замолкли. А когда старик опустил руку, люди присели на корточки.