Истории Черной Земли. Сказки и легенды Анголы

Теперь Мутомбо Мукуло стал старым и больше не мог охотиться как бывало. У него нет сил отправиться в степи. А как он любил прежде во время охоты огнем смотреть на степные просторы, объятые пламенем, и вслушиваться в крики отважных людей!

Но сейчас он так слаб, что не может выйти даже за пределы селения. Его колени дрожат и подгибаются, когда, опираясь на палку, он проходит вечером такой недалекий путь — от своей хижины до шоты. Теперь он с утра до утра только и делает, что рассказывает кому-нибудь истории. И он их рассказывает лучше, чем кто бы то ни было. Никто не знает таких занимательных случаев про хищных лесных зверей и про быстрых антилоп, которые мчатся как безумные, спасаясь от укусов языков пламени. Нет ни одного луба, который бы во время жарких и светлых лунных ночей не присел на корточки перед хижиной вождя, чтобы послушать истории, которые потом повторяются множество раз в далеких лагерях охотников.

Остроконечные хижины луба стоят, распахнув двери на восток. Туда же уходят бесчисленные извилистые тропинки, которые ведут на берег реки. К реке приходят пить и люди и животные. Но животные приходят раньше, прежде чем встает солнце. А если человек вздумает их опередить, то звери предпочтут его кровь стоячей воде теплых лагун.

Вот уж многие годы, после того как кончаются дожди, после того как от солнца на равнине пожелтеет трава, охотники ходят за мудрыми советами к старому Мутомбо Мукуло. И отсюда, от его хижины, они отправляются, напевая древние песни, на далекие земли охоты.

В это время селения становятся безлюдными. Женщины и дети уходят, как обычно, каждое утро в поле, чтобы возделывать землю от восхода до захода солнца, и тогда в селении остаются только старики и больные. Больные пытаются лечить застарелые язвы, греют ноги на солнце и молча дремлют целыми днями, лишь время от времени отгоняя докучливых мух. А старики сидят у огня, потому что солнечного тепла им не хватает. Они плетут циновки и курят длинные трубки, в которых тлеет черный табак, смешанный с лиамбой.

Мутомбо Мукуло всегда сидит у входа в хижину на леопардовой шкуре. И никто никогда не видал, чтобы он плел циновки или дремал. Нет, Мутомбо Мукуло только рассказывает, если не беседует с людьми о делах. Еще он любит играть на кисанже и тихонько напевать... Но теперь его пальцы уже не могут так быстро перебирать тонкие пластинки.

Погревшись на солнце, медленно разогнувшись, он идет в шоту побеседовать со старейшинами, которые помогают ему управлять народом. Он спорит со своими советниками до тех пор, пока они не убеждаются в том, что не правы.

Но в последнее время старики заметили, что вождь чересчур горячится, когда спорит, сердится по пустякам и забывает то, что говорил раньше. Совсем одряхлел старый вождь... И теперь старейшины, договорившись между собой, старались не волновать вождя и даже льстили ему. Они называли его самым умным и самым опытным человеком, который когда-либо рождался в стране луба. Они восхваляли его память, его мудрость и храбрость, а Мутомбо Мукуло, все понимая и исподлобья посматривая на старейшин, только посмеивался про себя над ними и жаловался на свою старость. Но старики продолжали восхвалять вождя, униженно повторяя, что среди всего народа луба нет никого, кто мог бы делать то, что делал он, Мутомбо Мукуло. А потом они принимались вспоминать его охотничьи подвиги, зная, что для старика нет ничего приятнее, чем эти воспоминания.

Трубка дружбы переходила из рук в руки, и старый вождь расспрашивал мудрых советников о том, что каждый из них делал в течение дня. Старики рассказывали много и долго, приукрашивая и преувеличивая дела, которые они делали. Но вождь редко дослушивал их до конца. Он менял разговор, чтобы наконец сказать то, что казалось ему действительно важным. Он говорил о старшем сыне, который должен был в скором времени заменить отца и стать вождем. И Касонго приобретал в речах отца, слишком восторженных, чтобы быть искренними, все те качества, которыми народ обычно наделял великих вождей, всегда живых в памяти многих поколений за их мудрость, за их мужество, за ненависть к врагам и любовь к родной земле.

— Касонго будет лучшим вождем Лубы! — говорил Мутомбо Мукуло.

Старики в душе не были согласны с вождем, но возражать не решались. Они только робко напоминали, что хотя Касонго и умен и храбр, но он пока слишком молод, чтобы стать хорошим вождем. Он должен еще многому научиться у отца, у великого вождя, чтобы стать когда-нибудь таким, как он, славный Мутомбо Мукуло, Старое дерево Луба.

— Он станет великим, таким же, как ты, чтобы луба никогда тебя не забыли!

Так говорили старики, и ничего лучшего не надо было старому вождю, чтобы его тщеславие было удовлетворено. Глаза его сверкали, он радостно улыбался, похлопывал ладонью старых советников по спинам. А потом посылал за пальмовым вином, и старики пили вместе, восхваляя друг друга, до полного опьянения.