Истории дядюшки Беса

– Как тебе такое, Ивон Макс? – хохотнул Хэд, но следующую реплику шерифа уже никто не услышал.

Провисев в неестественном положении около десяти секунд, девушка рухнула вниз со сцены с чавкающим звуком и в этот самый миг зал взорвался стонами ужаса.

Ведущий выбежал на сцену и, скинув с края сцены носком лакированного ботиночка кусочек кости черепа, начал размахивать своей тростью.

– Я приказываю вам всем немедленно успокоиться, дамы и господа! Дайте представлению закончиться! Пожалуйста, пожалуйста, мать вашу, заткнитесь нахрен!

Зал в испуге затих, но лишь на мгновение.

Труп девушки, на который с неистовым ужасом глядел первый ряд (кто-то даже обмочился), издал какие-то хриплые, бурлящие звуки, от чего зал вновь принялся дергаться и вопить сквозь старые тряпки, что были запиханы им в рот.

– Ах вы твари! – ведущий взмахнул своей тростью – та щелкнула в его руках и стала длиннее метра на три. Металлический набалдашник теперь возвышался над испуганными зрителями. – Я больше повторять не буду! Вы прерываете мой спектакль! – Набалдашник стремительно полетел вниз. Череп одного из вопящих мужчин раскололся на двое, словно арбуз, напичканный лазаньей, что принялась разлетаться в стороны, на остальных зрителей.

Кому-то из бедняг удалось вырваться. Парень, лет двадцати пяти, вскочил с места и помчался к дверям выхода.

– Полиция! – Выкрикнул ведущий. – Остановить нарушителя!

– Один из «полицейских» направил свой револьвер в спину беглеца и после оглушительного выстрела, паренька отбросило в стену, словно тряпичную куклу.

– Кто-то еще хочет попробовать сбежать?! – малыш поглядел на свою белоснежную рубашку – теперь на ней красовались бардовые капли. – Ах вы… мама стирала и гладила мне эту рубашку сегодня утром! Я ее ни разу не надевал!

Он повернулся к своим друзьям, что играли роли бандитов на сцене и их глазки горели, что ведущему очень сильно понравилось.

– Прикончите их всех.

Кому-то из зрителей тоже удалось вырваться, но он тут же терял голову от точного выстрела револьвера в руках одного из малышей.

Громкие хлопки и фонтаны крови бурлили внутри зала. Одна из пуль задела «полицейского», от чего маленький «шериф» возмутился: «Эй, мы так не репетировали!» и после чего молниеносные пули начали лететь уже в сторону сцены.

– Легавые открыли огонь по нам! – Выкрикнул Хэд, перепрыгивая через декорации и хохоча на ходу, перезарядил револьверы. Он спрятался за деревянной бочкой, набитой песком, который не успели высыпать перед выступлением. – Джимми, неси своих малышек, а я попробую добраться до любви всей моей жизни.

– Я думала, что я – любовь всей твоей жизни, малыш. – обиженно выкрикнула Идиотка, что пряталась рядом с Хэдом и пыталась перекричать грохоты револьверов.

– Безусловно, моя дорогая, – Хэд пальнул в зал и отстрелил пах одному мистеру. – Но ты не умеешь того, чего делает она, уж извини.

После этих слов он удалился за сцену и его тут же сменил Джимми. Он светился от двух горящих бутылок в его руках, словно бенгальский огонек в новогоднюю ночь.

– Как вам такое, жалкие свиньи? – выкрикнул он и швырнул в зал первую бутылку «Коктейля Молотова», затем вторую.

Крики ужаса и агонии разыгрались с новой силой. Языки пламени плотным одеялом накрывали зрительский зал. Толпа людей обезумела и буквально вырывала кресла с мясом, после чего неслась, объятая пламенем, к дверям выхода, которые, естественно, были заперты.

С диким хохотом Хэд выкатил «любовь всей своей жизни», что восседала на двух колесах – пулемет Гатлинга.

– Откуда нахрен… – только и успел выговорить «шериф».

Стволы застрекотали, и машина смерти пришла в действие, под дикий хохот Хэда Хантера. Барабанная дробь, что вначале открыла этот спектакль, сменила пулеметная.

Спектакль окончен.

Уровень второй

– Так, стоп! Снято! Это все хрень собачья! Нужно больше секса!

Декорации зала отъехали в стороны, хромакей, предназначенный для спецэффектов, был сложен и убран в сторону, массовка, что играла зрителей в зале, смыли с себя грим и разбежались, словно тараканы: кто-то перекурить, кто-то перекусить, а кого-то и вовсе стошнило.

– Какого секса, Пьер? – подбежал к режиссеру один из сценаристов. – Это маленькие дети, о чем ты вообще?

– А я всю жизнь снимал порнуху, тебе это известно? – Режиссер схватил сценариста за воротник рубашки и дернул бедолагу на себя. – Имя Пьер Вудман тебе о чем-нибудь говорит? Если нет, то давай я достану сейчас свой причиндал, и ты своим грязным языком напишешь на нем новый сценарий, пока он мне не понравится, идет?

– Ну хоро…

– Эй, мистер, – прервал ответ сценариста малыш, играющий Хэда Хантера. – Я бы попросил вас не высказываться так в сторону моего отца.